Граф Аверин. Колдун Российской империи

Дашкевич Виктор

Аверин перевел дух и продолжил:

— Как вы знаете, я отказался. И весь план бабушки пошел наперекосяк. Вместо того, чтобы просто снять с Марины заклятие и отпустить ее на волю, бабушка велела ей жить в этом доме и искать способ женить меня на себе. Но годы шли. И стало понятно, что ничего из этой затеи не выйдет. Марина не молодела. И если она не родит в ближайшие несколько лет, знаете, что произойдет? Правильно, она превратится в кикимору.

Марина всхлипнула и потянулась за платком.

Но Аверин не собирался останавливаться:

— А дальше я могу только гадать, к сожалению. Но мне кажется, что было так. Василь, ты плохо различаешь сестер.

Если тебя опоить «русалочьим отваром», ты вряд ли отличишь Марину от своей супруги. И если Марине удастся забеременеть, половина проблемы будет решена. Я не знаю, что сестры собирались делать потом. Может, отправить куда-то Марину под благовидным предлогом. А может быть, Мария сама изобразила бы беременность, а потом легла в больницу, ведь женщины-колдуньи тяжело рожают детей, особенно наделенных силой. А тут еще и возраст. Но была одна проблема. Бабушка.

Все присутствующие уставились на старую графиню, но та так и продолжала сидеть, глядя в пространство пустым взглядом.

Аверин кивнул:

— Так вот, бабушка. Она могла помешать любому из этих планов. Ведь она до сих пор не оставила своей надежды получить потомство от меня. И она бы точно раскусила обман. Поэтому ее решили отравить. Я звонил в службу такси. Пятнадцатого июля Марина уехала не в город. Она уехала в Дубровку. Там она отпустила машину и дошла до берега Невы. Скорость русалки примерно шестьдесят километров в час. Она отдыхала, всё же переплыть Ладогу — не самое простое дело. Но, думаю, часа за четыре она добралась до скита. Была уже глубокая ночь, и никто из людей ее не заметил. А местные дивы, вероятно, хорошо ее знали и ничего не заподозрили. Она положила отраву в бочонок и вернулась домой. Опоздав к обеду. Волосы ее были мокрыми, что совершенно не удивительно. Думаю, настойку аконита ей дала Мария, предварительно взяв у дочери. Возможно, именно благодаря больному зубу Василя у них появился такой план. Но бабушка заболела, а не умерла. И приехал я, что еще больше осложняло задачу. От меня было решено избавиться, поссорив с братом. Для этого Мария попросила Анонимуса спровоцировать меня, чтобы Василь меня выгнал. А после спокойно доделать дело с бабушкой…

— Нет! Это всё неправда!

Марина вскочила, отбросив в сторону стул.

— Я расскажу, я всё расскажу! Я…

— Молчи! — прикрикнула бабушка.

Марина замолкла на полуслове и, едва сдерживая рыдания, рухнула на колени.

Аверин посмотрел на бабушку. Та отвернулась. Потом на Марину.

— Так. Мне всё это уже надоело.

Он надел кольцо на палец и сжал кулак.

— Марина. Встань и расскажи всё, что хотела.

Марина поднялась с пола неуклюже, как марионетка.

— Это кольцо… Меня сейчас стошнит, — сдавлено проговорил Василь и зажал рот ладонью.

— Маша тут ни при чем. Ни при чем! — проговорила Марина, захлебываясь слезами. — Это я… это всё я.

Она шмыгала носом, пытаясь взять себя в руки, а потом заговорила:

— Я не хотела, честное слово, я не хотела никого убивать. Я просто хотела сбежать и стать свободной. Я столько раз умоляла матушку отпустить меня! Но она сказала, что отпустит, как только возьмет на руки своего внука. Внука! Понимаете? Не важно, кто будет отцом! Я уже тогда задумалась, но было слишком страшно, если бы матушка прознала… Поэтому я решила украсть кольцо, и несколько лет назад мне это удалось. Мы с сестрой нашли колдуна, который оказывал всякие… ну, услуги. Я хотела отнести ему кольцо, может, он смог бы снять с меня заклятие. Но он взял и утонул на рыбалке. А матушка хватилась кольца. И отняла его у меня.

И после этого всегда носила с собой. Никакой настойки мне Маша не давала, аконита я нарвала на берегу и просто накрошила в бочку. Я не хотела убивать. Я хотела, чтобы матушка заболела и приехала сюда прощаться, с кольцом. Здесь его было легче украсть, чем в ските. Тем более, если бы она болела. Когда она приехала, я снова стояла перед ней на коленях, умоляла отпустить меня. Но она свой приказ не изменила. А потом приехали вы, и я попыталась вас опоить. А когда поняла, что ничего не вышло, от отчаяния решилась на страшное. Взяла настойку в комнате Маши и принесла ее матушке утром, сказав, что это хреновуха. Она выпила настойку, и ей сразу стало плохо. Я убежала через окно. Я думала, когда… когда она умрет, кольцо найдется. И я смогу убежать. Найти колдуна, чтобы он освободил меня. Не стала бы я опаивать Вазилиса Аркадьевича! Я бы ушла навсегда. Я не могу уже больше жить среди людей.

— Бабушка, это правда? — воскликнул Василь. — Маша? Гера?!

Бабушка медленно повернулась:

— Мне и правда следовало умереть, — тихо сказала она.

Василь отшвырнул от себя тарелку, она со звоном грохнулась на пол.

— А знаешь, Гера. Маша была права. Ты приносишь только беды.

Он выскочил в коридор. Где-то хлопнула дверь.

— Надеюсь, теперь ты доволен, — покачала головой бабушка.

А Мария уронила голову на стол и зарыдала.

— Ка-а-р-р, — послышалось с улицы.

Аверин оглянулся — на карнизе открытого окна сидела галка. Вероятно, Кузе удалось удрать от детей, и он подслушал разговор. Что же, не стоило его за это осуждать, див принял живейшее участие в расследовании и наверняка побыстрее хотел узнать, что произошло.

Но внимание он привлек не поэтому. Аверин подошел к окну и увидел, что во двор дома въезжает машина.

Когда она остановилась, с водительского места вышел человек в рясе — священник из местного храма, который на днях исповедовал бабушку. Анонимус придержал дверцу, помогая ему.

Из противоположной двери выбралась монашка. Фамильяр не только не помог ей, но и отошел на пару шагов, как будто не хотел соприкасаться.

«Див. Из скита», — догадался Аверин. И вопросительно посмотрел на бабушку:

— Кто это и зачем здесь?

Бабушка поднялась со своего кресла:

— Та, кто будет защищать этот дом, когда ты его покинешь. Я вызвала ее сегодня утром, сразу как встала.

— Она одна здесь? И с чего вы взяли, что дому вообще нужна защита? — поинтересовался Аверин.

— Вы с Анонимусом орали рядом с моей комнатой так, что невозможно было не услышать. И нет. Кто бы ни был тот див, который прятался в парке, я не имею к нему отношения. А то знаю я, ты сейчас начнешь всех собак вешать на меня.

Она удалилась, прошествовав мимо Аверина с высоко поднятой головой.

Аверин посмотрел на Кузю.

— Ну что же. Мне пора уехать отсюда. Кузя, иди за мной. И, — он повернулся к Марине, — ты тоже собирайся. У тебя есть немного времени, чтобы попрощаться с детьми и сестрой.

— Мне какие вещи брать? Теплые? — шмыгнув носом, спросила Марина.

— Не надо ничего. Я буду ждать тебя у машины.

Он пошел к выходу из столовой.

— Подождите. Да подождите же! — Мария выскочила из-за стола, догнала его и вцепилась в руку: — Мне нужно поговорить с вами. Сказать вам кое-что. Важное.

— Хорошо. Тогда пойдемте в мою комнату.

Когда он закрыл дверь, Мария некоторое время молча смотрела в окно на играющих детей, потом повернулась и медленно проговорила: