Граф Монте-Кристо (с иллюстр.)
Шрифт:
– Что с вами, баронесса? – воскликнул Дебрэ. – Как вы побледнели!
– Очень понятно, что с ней, – сказала г-жа де Вильфор, – граф Монте-Кристо рассказывает ужасные вещи, очевидно, желая, чтобы все мы умерли со страху.
– Это верно, – заявил Вильфор. – В самом деле, граф, вы пугаете дам.
– Да что же с вами? – шепотом повторил Дебрэ г-же Данглар.
– Ничего, ничего, – ответила она, делая над собой усилие, – мне просто душно, вот и все.
– Не хотите ли спуститься в сад? –
– Нет, нет, – сказала она, – уж лучше я останусь здесь.
– Но, сударыня, – сказал Монте-Кристо, – неужели вы в самом деле испугались?
– Нет, граф, – отвечала г-жа Данглар, – но вы умеете так строить предположения, что фантазия начинает казаться реальностью.
– Ну конечно, – сказал, улыбаясь, Монте-Кристо, – все это просто игра воображения; ведь почему не представить себе, что эта комната – мирная, честная спальня матери семейства; эта кровать с пурпурным пологом – ложе, осчастливленное посещением богини Люцины; а эта таинственная лестница – просто ход, по которому чуть слышно, чтобы не потревожить сна родильницы, спускается врач или кормилица, или сам отец, уносящий заснувшего младенца?..
На сей раз г-жа Данглар, вместо того чтобы успокоиться при виде этой тихой картины, застонала и окончательно лишилась чувств.
– Госпоже Данглар дурно, – запинаясь сказал Вильфор, – не перенести ли ее в экипаж?
– Бог мой! – воскликнул Монте-Кристо. – А я не захватил своего флакона!
– У меня есть свой, – сказала г-жа де Вильфор.
И она передала Монте-Кристо флакон с красной жидкостью, подобной той, благотворное действие которой граф испытал на Эдуарде.
– Вот как!.. – сказал Монте-Кристо, принимая его из рук г-жи де Вильфор.
– Да, – прошептала она, – я последовала вашим указаниям.
– И удачно?
– Мне кажется, да.
Госпожу Данглар тем временем перенесли в смежную комнату.
Монте-Кристо смочил ее губы каплей красной жидкости, и она пришла в себя.
– Какой ужасный сон! – промолвила она.
Вильфор сильно сжал ей руку, чтобы дать ей понять, что это не был сон.
Стали искать Данглара; но, мало склонный к поэтическим переживаниям, он уже давно сошел в сад и беседовал с Кавальканти-старшим о проекте железной дороги между Ливорно и Флоренцией.
Монте-Кристо, казалось, был в отчаянии; он взял г-жу Данглар под руку и провел ее в сад, где они нашли Данглара сидящим за чашкой кофе между отцом и сыном Кавальканти.
– Неужели я в самом деле так напугал вас, сударыня? – сказал Монте-Кристо.
– Нет, граф, но вы сами знаете, мы поддаемся впечатлениям в зависимости от настроения.
Вильфор пытался засмеяться.
– И в таком случае, вы понимаете, – сказал
– Хотите верьте, хотите нет, – возразил Монте-Кристо, – но я убежден, что в этом доме совершилось преступление.
– Будьте осторожны, – сказала г-жа де Вильфор, – здесь присутствует королевский прокурор.
– Что ж, – ответил Монте-Кристо, – раз все так совпало, я воспользуюсь случаем, чтобы сделать заявление.
– Заявление? – сказал Вильфор.
– Да, при свидетелях.
– Все это чрезвычайно интересно, – сказал Дебрэ, – и если действительно имеется преступление, оно послужит на пользу нашему пищеварению.
– Преступление имеется, – сказал Монте-Кристо. – Прошу вас сюда, господин де Вильфор; чтобы мое заявление было законно, я должен его сделать при надлежащем представителе власти.
Монте-Кристо взял Вильфора под руку и, прижимая к себе в то же время руку г-жи Данглар, повлек королевского прокурора к платану, туда, где тень была всего гуще.
Остальные гости последовали за ними.
– Посмотрите, – сказал Монте-Кристо, – вот здесь, на этом самом месте, – и он топнул ногой, – чтобы дать новые соки старым деревьям, я велел их окопать и засыпать чернозему; и вот мои рабочие, копая, наткнулись на ящичек, или, вернее, на железные части ящичка, среди которых лежал скелет новорожденного младенца. Это уже не фантасмагория, надеюсь?
Монте-Кристо почувствовал, как напрягся локоть г-жи Данглар и как дрогнула рука Вильфора.
– Новорожденного младенца? – повторил Дебрэ. – Черт возьми! Дело, по-моему, становится серьезным.
– Вот видите! – сказал Шато-Рено. – Значит, я не ошибался, когда говорил, что и у домов, как у людей, есть своя душа и свое лицо, на котором отражается их внутренняя сущность. Этот дом был печален, потому что его мучила совесть, а совесть мучила его потому, что он таил преступление.
– Но почему же именно преступление? – возразил Вильфор, делая над собой последнее усилие.
– Как! Заживо похороненный в саду младенец – это, по-вашему, не преступление? – воскликнул Монте-Кристо. – Какое же вы даете название такому поступку, господин королевский прокурор?
– А откуда известно, что его похоронили заживо?
– Зачем же иначе его зарыли здесь? Этот сад никогда не служил кладбищем.
– Как у вас во Франции поступают с детоубийцами? – наивно спросил майор Кавальканти.
– Им попросту отрубают голову, – ответил Данглар.