Граф Ноль. Мона Лиза овердрайв
Шрифт:
– Боже, – сказала она, опираясь на его плечо и глядя вверх на розовую неоновую вывеску «ГИПЕРМАРКТ», наискось пересекавшую гранитный фасад старого здания, – сколько раз я мечтала о Нью-Йорке там, на плато. У меня были графические программы, которые показывали все улицы, музеи и все такое. Я больше всего на свете хотела попасть сюда…
– Ну, тебе это удалось. Ты здесь.
Девушка начала всхлипывать, обняла его, спрятав лицо у него на голой груди. Ее трясло.
– Я боюсь, я так боюсь…
– Все будет хорошо, – сказал он, поглаживая ее волосы и не отрывая
У него не было никаких причин думать, что для любого из них что-нибудь когда-нибудь будет хорошо. Казалось, она понятия не имела, что слова, приведшие их сюда, исходили из ее уст. Но опять же, подумал он, не она их произносила… По обеим сторонам входа в «Гипермаркт» свернулись в спальных мешках бездомные, неряшливые кучи тряпья совершенно сливались с цветом мостовой. Тернеру на миг показалось, будто их медленно извергает из себя темный бетон, превращая в мобильные отростки города.
– К Джаммеру, в клуб, – сказал у его груди приглушенный голос, и Тернер почувствовал холодок отвращения. – Найди лошадь Данбалы.
И тут Энджи снова заплакала. Тернер взял ее за руку и повел мимо спящих бомжей под потускневшую позолоту входной решетки через стеклянные двери «Гипермаркта». Увидел в конце прохода, между лотков и закрытых ставнями лавок, кофемашину и девушку с гребнем черных волос, вытирающую прилавок.
– Кофе, – сказал он. – Еда. Идем. Тебе надо поесть.
Он улыбнулся девушке, и Энджи устроилась на табурете.
– Как насчет наличных? – спросил он. – Вы вообще принимаете наличные?
Девушка с полминуты молча смотрела на него, потом пожала плечами. Тернер вытащил из доставшегося от Руди зиплока двадцатку и показал ее девушке.
– Чего хочешь?
– Кофе. Чего-нибудь поесть.
– Это все, что у тебя есть? А что-нибудь помельче?
Он помотал головой.
– Извини. У меня нет сдачи, – сказала девушка.
– И не надо.
– Ты спятил?
– Нет, но я хочу кофе.
– Нефиговые чаевые, мистер. Я столько и за неделю не зарабатываю.
– Это твое.
По лицу официантки скользнула тень гнева.
– Так ты с этими ублюдками, что наверху. Убери свои деньги. Я закрываюсь.
– Мы сами по себе, – сказал он, слегка наклоняясь через стойку так, чтобы распахнулась парка и ей стал виден «смит-и-вессон». – Мы ищем клуб. Место, которое называется «У Джаммера».
Девушка поглядела на Энджи, потом перевела взгляд на Тернера.
– Она больная? Обдолбанная? В чем дело?
– Вот деньги, – сказал Тернер. – Дай нам кофе. Если хочешь отработать сдачу, расскажи, как найти клуб Джаммера. На мой взгляд, это стоит двадцатки. Понятно?
Она смахнула потрепанную банкноту из виду и подошла к кофеварке.
– Похоже, я ничего больше не понимаю. – Она загремела чашками и стаканами с молочной пленкой, отодвигая их в сторону. – Что такое стряслось с клубом? Ты друг Джаммера? Знаешь Джекки?
– Конечно, – ответил Тернер.
– Она появилась сегодня рано утром, а с ней какой-то маленький вильсон с окраины. Думаю, они пошли наверх…
– Куда?
– К Джаммеру. Тут-то все и началось.
– Да?
– Заявилась толпой шпана из Барритауна, и набриолиненные и белотуфельные, причем с таким видом, как будто им тут все принадлежит. А теперь
– Сколько пришло?
Из кофемашины со свистом вырвался пар.
– Может, сотня. Я до икоты сегодня перепугалась, но никак не могу связаться с боссом, к тому же мне все равно через полчаса закрываться. А моя дневная сменщица так и не объявилась, зашла, наверное, почувствовала, чем тут пахнет, и смылась… – Она поставила перед Энджи маленькую дымящуюся чашку. – С тобой все в порядке, дорогая?
Энджи кивнула.
– Как по-твоему, чего этим людям надо?
Девушка вернулась к своей кофеварке. Та снова загудела.
– Думаю, они кого-то ждут, – вполголоса сказала она и подала Тернеру его эспрессо. – Или того, кто попытается выйти из клуба, или того, кто попытается туда войти…
Тернер посмотрел на водоворот коричневой пены на поверхности своего кофе.
– И никто не вызвал полицию?
– Полицию? Мистер, это «Гипермаркт». Здесь полицию не вызывают…
Чашка Энджи разлетелась о мраморную стойку.
– Короток и прям твой путь, наемный человек, – прошептал голос. – Ты знаешь дорогу. Внутрь.
У продавщицы отвисла челюсть.
– Господи, – выдохнула она. – Да она, должно быть, здорово обдолбалась… – Девушка холодно глянула на Тернера. – Это ты дал ей такую дрянь?
– Нет, – ответил Тернер, – но она больна. Все будет в порядке.
Он допил черный горький кофе. На какое-то мгновение ему показалось, что он ощущает на себе дыхание всего Муравейника, и это дыхание было старым, больным и усталым. Все эти спуски-подъемы всех станций от Бостона до Атланты… [33]
33
Казалось бы, именно к этому заключительному абзацу отсылает название главы («Дыхание станций»). Но есть нюанс. Во-первых, в оригинале название главы перевернутое: не «Breath of the Stations», а «Stations of the Breath» (досл. «Станции дыхания»). Во-вторых, это выражение, представляющее собой аллюзию на стояния крестного пути (stations of the cross), является цитатой из стихотворения Дилана Томаса «Отказ оплакивать смерть, в огне, ребенка в Лондоне» (1945). В переводе Ю. Комова (Д. Томас. Приключения со сменой кожи. СПб: Азбука-классика, 2001. С. 553) соответствующая строка («…nor blaspheme down the stations of the breath») передана весьма вольно: «не над местами святыми глумиться спешу».
28
Джейлин Слайд
– Господи, – Бобби посмотрел на Джекки, – может, ты это завяжешь или еще что?
Из-за ожога Джаммера в конторе стоял запах, похожий на вонь от подгоревшей свинины, и у Бобби выворачивало желудок.
– Ожог не перевязывают, – отрезала она, помогая Джаммеру сесть в кресло. – У тебя есть обезболивающее? Дермы? Хоть что-нибудь?
Она начала один за другим выдвигать ящики письменного стола. Джаммер покачал головой, его длинное лицо побледнело и осунулось.