Граф Рысев – 2
Шрифт:
– Вдохновение можно черпать, на самом деле, из чего угодно. Однако, в данном случае, это было бы весьма специфическое вдохновение. Мы с тобой здоровые люди, я надеюсь, поэтому вынужден согласиться, тебе нужно нечто, что заставит вернутся то чувство, которое ты потерял.
– Я постараюсь, – серьезно ответил я, а потом пробежался взглядом по его лицу и телу. – Вы не похожи на художника. Я представлял себе художников совсем другими, когда узнал, что учусь в этой Академии.
– Я не просто художник. – Хмыкнул Щепкин.
– А поподробнее можно? – спросил я.
– Можно, – Пётр отошёл от меня, на мгновение задумался, а затем медленно произнёс. – Раньше,
– Это интересно, – я задумался. – Но, раз вы имеете отношение к военным, то, возможно посоветуете хорошего мастера, который возьмется меня обучать бою с применением холодного оружия, например, с мечом?
– На территории форта проживают четыре мастера. – Пётр снова задумался. – Но, мы должны выявить твой уровень подготовки, и, исходя из этого, я смогу посоветовать тебе более подходящего мастера.
– И как этот уровень можно определить?
– В военном училище, – Пётр поморщился. – Как это не прискорбно, но только они владеют специальными техниками, позволяющими определить уровень ученика. Вот что, я сейчас дать тебе записку к одному из инструкторов училища. Человек он, мягко говоря, дерьмовый, но лучше его я не знаю специалиста, в этом деле. Он может тебя провоцировать, как я уже сказал, он просто отменный говнюк, но, если сумеешь вытерпеть пять минут его словоблудие, то получишь все необходимые характеристики.
– Почему он станет меня провоцировать? – я морально пытался настроить себя на пятиминутное унижение, внутренне понимая, что это действительно необходимо.
– Потому что Генка ненавидит аристократов и недолюбливает людей искусства. – Пётр принялся рассматривать свои руки. – Никак не может поверить и простить, что однажды так отхватил от одного художника, что пришлось идти к целителю.
Я закусил губу, чтобы не заржать. Лично у меня даже тени сомнений не возникло в том, от какого именно художника он получил звиздюлей.
– И теперь думает, что это было исключение, и вообще, он был пьян и неопытен. – Пётр удивленно посмотрел на меня и кивнул. – А аристократы тут причём? Или он проиграл в честной дуэли ещё и какому-то дворянину?
– Вот этого не могу сказать, не знаю, – развёл руками Щепкин. – Но твоя теория имеет место быть.
– И вот теперь к нему заявится и аристократ, и художник, в одном лице. Просто двойное удовольствие. – Я посмотрел на записку. Может, ну его? Занимаются же люди, изначально и не подозревая о своём уровне. – Пётр Иванович, зачем вы вообще со мной возитесь?
– Женя, ты был моим лучшим учеником. Ты был творцом, настоящим «артисто». Такие ученики раз в несколько лет могут появиться. И что? Это всё? Конец? Фехтование – это своего рода искусство. Возможно, именно эти занятия
– Звучит, как угроза, – пробормотал я, поднимая сумку, которую перед нашей беседой опустил на пол. – Я пойду?
– Иди, – он кивнул и снова принялся разглядывать мой набросок.
Не понимаю, что ему не понравилось? Я же даже вон, березки нарисовал. Остальные так вообще еще меньше набросали, а вот этот парень, похоже, всё время рукоблудием занимался, потому что его лист абсолютно чист. Рассуждая в таком духе, вышел из аудитории и пошёл к кабинету ректора.
Там меня ждал просто охренительный сюрприз. Огневик сначала долго не возвращался с каникул. Вернулся он вчера и решил отметить своё возвращение и заодно день рождение в том самом кафе, которое стояло неподалеку от моего дома. В этом же кафе очень некстати решил отпраздновать свой день рождения преподаватель военного училища. Он преподавал в училище тактику, но был дворянином и владел даром воды.
Слово за слово, и праздник плавно переместился на улицу, где для начала огневик подбил глаз воднику. Военный не стерпел и завязалась потасовка. Ректор не знал на каком именно моменте огневик сломал руку, не удивительно будет, если окажется, что это водник руку покалечил. А всё потому, что огневик слишком много эпитетов произнёс, большая часть которых касалась многоуважаемой матушки водника.
Теперь этот кретин лечит перелом, а в Академии нужно отменить столько занятий, да ещё и меня оставить без наставника.
Вообще-то, рассказывать подобное в присутствие студента, как бы не рекомендовалось. Но ректор был, мягко говоря, расстроен. Он так орал, выплескивая своё негодование, что, похоже, даже не понимал, что перед ним стоит один из студентов. При этом он тоже много раз упомянул в своей довольно экспрессивной речи матушку огневика, вот только, судя по всему, эта самая матушка была уважаемой в весьма ограниченных кругах, и отличалась крайней неразборчивостью в выборе партнёров.
Решив, что дождаться финала и, соответственно, момента, когда гнев ректора сойдёт на нет, не слишком здравая мысль, я потихоньку, пятясь к выходу спиной, покинул кабинет. Занятий у меня сегодня больше не было. Постояв посреди пустого кабинета минуты две, я принял решение выдвигаться в сторону дома. Там немного отдохнуть, пообедать и выдвигаться в сторону училища. Чем быстрее я отделаюсь от неприятного поручения Щепкина, тем быстрее смогу выбрать себе учителя фехтования и заняться, наконец, освоением меча.
Кроме похода в училище у меня по плану стоял поиск артефактора. Так что дел предстояло много. Успеть бы все их выполнить.
Дома меня ждала идиллия. Фыра лежала на диванчике в кухне и сопела. На моё появление она приподняла голову, широко зевнула и отвернулась к стенке.
– Почему у меня возникает чувство, что ты, дорогая моя, конкретно так охренела? – спросил я у кошки, останавливаясь перед диванчиком, скрестив на груди руки. С ответ меня проигнорировали. – Очень хорошо, ну-ка, пошла за мной, – я схватил наглую морду за шкирку и стащил на пол. Настасья – моя домоправительница и по совместительству кухарка, посмотрела укоризненно. Плевать. Если я сейчас не покажу Фыре, кто в доме хозяин, в последствии могу получить геморрой размером с кулак. А оно мне надо? Тем более, когда можно не доводить до предела и предотвратить этот рысячий бунт в зародыше.