Граф салюки

Васильева Лариса Геннадьевна

Отношение Елены Павловны и Алексея к Варе незаметно менялось. То, что она милая, приятная, хорошо воспитанная девушка, они знали и раньше, но перспектива стать женой Сергея Ивановича подняла ее не то что вровень с ними, а, пожалуй и выше. Теперь ее компания совершенно всех устраивала, хотя она и продолжала работать у Элен. Елена Павловна, честно говоря, считала это просто прихотью, женским кокетством особого рода — вот, мол, какая я независимая, мне и миллионы графа не нужны, могу сама себя прокормить. Она поняла, как только граф появился у них, он сразу готов был жениться, да и сбегать Варе, верно, было нечего, сумасбродство просто. Ну, на то и молодость дана, чтобы сумасбродничать.

Иногда Астахов не

появлялся к вечеру, и тогда Елена звала Варю ужинать вместе с собой в гостиной. Потом они сидели в сумерках на диване, разговаривали. Большей частью говорила Елена Павловна — то рассказывала о своей безрадостной жизни с мужем, то о сыне. Обсуждали и дела, магазин сейчас и Варе стал близок. Эта тема была неисчерпаема: всегда можно было обсудить клиентку, поговорить о введении необходимых новшеств в салоне, о мастерской или о выборе нового товара. Варя чувствовала себя в квартире Элен как дома. Практически, она лишь спала в своей комнате, но когда Алексей ночевал у Элен, Варя старалась не выходить — эту парочку можно было застать в самом непристойном виде в любой комнате.

Варя начинала нервничать, если граф задерживался, долго не появлялся, так и дергалась на каждый звон колокольчика. Она уже поверила ему, что, точно, силой ее не заберет, вольную он подписал, все бумаги сразу же привез. Только зачем ей воля, если Сергей Иванович перестанет приезжать? И каждый раз, когда он уезжал, она решала при следующей встрече уж точно сказать ему «да». Элен видела, что Варенька любит Воронцова и посмеивалась над ней: «Вот и ты готова на все ради своего графа, голубка». После Масленицы отношения между Варей и Воронцовым стали почти прежними, какими были до его злополучного сватовства. К Варе вернулась ее былая резвость, милое лукавство. И граф повеселел, тем более рад был пошутить и поддержать беседу.

Однажды после какого-то приема Немцов и Воронцов вышли вместе. Граф сейчас стал как прежде весел, разговорчив, с ним приятно было общаться. Лев Абрамович спросил, в какую сторону направляется граф, и пошел проводить его, погода была хорошая, хоть и морозец.

— Что, граф, завтра с утра домой?

— Да нет, задержусь, есть у меня тут особый интерес, работает в дамском магазине, — вдруг разоткровенничался граф. — Вот завтра загляну туда, может быть, и задержусь еще на день, а потом уж домой.

— Так, может, и завтра вечерком встретимся? В картишки перебросимся.

— Давай так договоримся: я точно буду вечером в салоне Элен, подходи туда, если сможешь.

— Кто там тебя так заинтересовал, продавщица какая-нибудь или швея? Развлекаешься?

— Да нет, у меня все серьезно. Думаю, через месяц — другой женюсь. Ты будешь сильно удивлен, когда увидишь мою избранницу.

На следующий день они встретились у Элен. Лев Абрамович был потрясен, узнав в молоденькой продавщице Варю. Граф объяснил, что они с Варей поссорились и она отказалась выйти за него, а поскольку дядя настаивал, Варя сбежала и жила все время у Элен. Лишь случайно граф нашел ее. Но теперь все в порядке, скоро они точно поженятся. Немцов не ожидал такой решительности у молодой девушки: уйти из дома, своим трудом зарабатывать копейки — и это избалованная барышня, которая всю свою жизнь только музицировала да читала Карамзина. Он зашел в салон еще пару раз без графа, но у Вари все разговоры вращались вокруг Воронцова — то «вот, когда граф заходил», то «когда Сергей Иванович приедет», и он больше не стал там бывать… Зачем себе душу травить?

Не думал он, что в наше время найдется такая девушка, которая будет отказывать графу, удивительно.

13. Ах, любовь…

А уж кто действительно был далек от всяких интриг, брачных замыслов,

так это Семен Семенович. Более того, если бы ему кто рассказал о тайных мыслях и планах благородных дам, он был бы потрясен. У него все было просто: нужна «невеста» — нашел, если вдруг появится еще одна, тоже хорошо. А сегодня он с утра трепетал в ожидании первого свидания — должны были привезти сучку. Кукушкин волновался так, словно это он должен покрыть ее. Граф был готов с утра — его и покормили соответствующим образом, и прогуляли, и дали отдохнуть. Вот наконец и они…

«Невеста» действительно соответствовала «жениху». Окрас только у нее был совершенно другой — белоснежная. Граф и его невеста белоснежная красавица-салюки встретились. Это была чудесная пара.

«Невеста» была готова к встрече, «Жених» был очень нужен ей, и именно сейчас. Не откладывая этого серьезного дела, кобеля и сучку свели. Они явно понравились друг другу. Это было лучшее время для спаривания: у суки шел 10-й день течки. Они вдохнули аромат друг друга и уж не могли нанюхаться. Ах, этот аромат любви… Белоснежка сразу влюбилась, она игриво покусывала Графа за ноги и отводила хвост в сторону, открывая своему возлюбленному все самое сокровенное. Граф понял намек и ответил ей взаимностью. Через час собаки, явно довольные друг другом, тщательно вылизывались, приводя себя в порядок. Семен Семенович был тоже доволен: Граф сделал свое дело на отлично. Теперь оставалось ждать плодов любви. Ему была обещана пара щенков.

Во время Страстной недели, перед Пасхой, в Чистый четверг, все служащие Элен оставили свои прямые обязанности и принялись мыть и чистить весь дом снаружи и внутри: в Чистый четверг вымоешь — весь год чисто в доме будет. Варя помогала Маринке мыть окна снаружи. Повариха пришла пораньше и весь день возилась с куличами, красила яйца. Потом всех работниц отпустили — женщинам нужно было и свое жилье вычистить. Погода в это время была обманчивая: солнышко светило ласково, но ветерок был холодный. Варя так яростно терла стекла, разгорячилась, и ее прохватило ветерком, она простыла. К тому же, в последнее время она все хотела замолить свои грехи и грехи графа, добиться прощения ему у Бога. А чтобы молитвы доходили быстрее, Варя постилась. У Элен не было желания соблюдать строгий пост, оттого готовилась еда не только постная, но и скоромная, и Варе в такие дни приходилось довольствоваться куском хлеба с холодной вареной картошкой или остатками вчерашней постной пищи. С непривычки ослабела и потому легко заболела, теперь вот в самый праздник лежала с температурой.

Магазин и мастерская были закрыты. Елена Павловна сходила в церковь на всенощную, утром подремала пару часов да и собралась в гости к подруге детства. Дом был пуст — одна Варя оставалась в постели да Андрюха, старик-истопник сидел в своей каморке. Рядом с ее кроватью кухарка поставила морс, молоко с медом да освященные кулич, кусок пасхи и яйца.

Воронцов в этот день не утерпел, прискакал пораньше, о болезни Вари он еще не знал, не надеялся застать ее дома и не знал, где будет ее искать: после церкви она могла пойти погулять. Постучал, на всякий случай, в закрытую дверь, уж собрался уходить, да вдруг услышал шаркающие шаги — Андрюха открыл дверь.

— Дома ли Елена Павловна и Варя?

— Хозяйка ушла, будет поздно, сударь, а барышня болеет. Простыла. В четверг на улице девки убирались, а Варька-то все снимала свой жакет — жарко ей было. Вот и прохватило.

— Где ее комната?

— По лестнице наверх, там через кухню пройдешь, сударь, это и есть ее комната. А можно по черной лестнице, так сразу будет ее дверь.

Граф, не дослушав, шел к лестнице.

— Эх, сударь, а грязи-то у вас на сапогах! Девки мыли — мыли весь дом, а вы враз все и затопчете.