Граф Сен-Жермен — тайны королей
Шрифт:
авантюристом является крайняя его любовь ко всякого рода шутам. Однако, отцы республики слишком хорошо знают, что господин Роон не замедлит
воспользоваться предложениями этого человека, если они получат вдруг
всеобщее одобрение.
Д'Аффри.
Номер 576. Фолио 304.
Гаага, 5 апреля, 1760 год. (Ответ дан 11 апреля, номер 207).
Господин герцог.
Имею честь ответить ныне на Ваше письмо от девятнадцатого
прошлого месяца по поводу графа Сен-Жермена. Я не мог сделать это ранее, ибо нескромное поведение (если не сказать большего) этого авантюриста
вынудило меня к проведению расследования прежде, чем изложить Вам
следующие обстоятельства. Однако, его поведение столь вызывающе, что я
считаю своим долгом представить сообщение о нем вниманию Его Высочества.
День спустя после получения Вашего письма господин Сен-Жермен,
прибывший из Амстердама, явился ко мне с визитом. Его сопровождали
шевалье де Брюль и господин Каудербах. Он сказал мне, что эти джентльмены
согласились взять его на встречу с графом Головкиным в Рисвик, куда и я также
должен буду отправиться. Я сказал господину Сен-Жермену, что прежде его
отъезда я хотел бы с ним поговорить, и заявил ему сразу же о сути Ваших
претензий к его планам. Он был этим удивлен, и я закончил беседу
приглашением явиться ко мне следующим утром в десять часов. Затем я
ознакомил господина Каудербаха с содержанием Вашего письма, которое сразу
же возымело подобающее действие, и он решил не брать господина Сен-
Жермена в Рисвик.
В условленное время господин Сен-Жермен не явился, и я подумал о том,
что моего весьма ясного объяснения с ним оказалось достаточно, чтобы он стал
более осмотрительным. Возможно даже, что мои слова побудят его покинуть
эту страну. А потому я посчитал бесполезным делом выдвигать новые
приглашения и решил ограничиться передачей Ваших распоряжений главным
министрам и некоторым иностранным посланникам и отписать господину
Д'Астье в Амстердам, чтобы тот предупредил главных банкиров о
предложениях, которые могли последовать от Сен-Жермена.
Господин Д'Астье сообщил мне, что господа Томас и Адриан Хоуп были
весьма огорчены тем обстоятельством, что им приходится находиться под
одной крышей с этим человеком. Они также заявили, что при первой же
возможности постараются избавить себя от его общества. Те два пакета от
маршала де Белл-Изля, которые Вы изволили направить мне, ясно указывают, что этот человек не придерживается данных ему мною инструкций. Мне
кажется, что он может доставить нам много хлопот. Я получил эти письма во
вторник и послал господину Сен-Жермену записку с приглашением посетить
мой
Брунсвик в присутствии господ Головкина и Райшеха, выслушав заявления с
нашей стороны, сказал мне, что он знает о желании Его Величества отослать ко
мне письма Сен-Жермена в Версаль, а также уверил меня в том, что в скором
времени мне будет доставлена и другая корреспонденция, так как господин Сен-
Жермен вел большую переписку с разными лицами с тех пор как я отказал ему
от моего дома. И, наконец, он добавил, что категорически не желает видеть
этого проходимца. Ему, оказывается, и в голову не приходило, что он мог
встречаться еще с кем-то за его спиной и заниматься всевозможными интригами
и заговорами! Если нам не удастся хоть чем-то его дискредитировать, то он
будет весьма для нас опасен, особенно, в сложившейся ситуации. Такой человек
одним только своим появлением способен повернуть вспять или приостановить
любые переговоры. Наконец, я понял, что настало время высказать свое мнение
и заявил принцу Людовику, что я уполномочен сообщить ему и господам
Головкину и Райшеху о том, что господин Сен-Жермен нами абсолютно
дискредитирован, а, следовательно, ни в коем случае нельзя полагаться на его
слова по поводу наших дел или нашего правительства. Затем я попросил
господина Брунсвика при первой же возможности передать господину Йорку
мои соображения по этому поводу. Примерно о том же я заявил вчера утром
главе и секретарю правительства.
Возвратившись вчера вечером из Рисвика, я послал Сен-Жермену записку с
приглашением посетить мой дом. Его, однако, на месте не оказалось. Как бы то
ни было, карточку с приглашением я всё же оставил, а через некоторое время
еще раз послал за ним, и он, наконец, явился. Я не стал передавать ему письма
господина Белл-Изля, опасаясь, что он попросту их уничтожит. Я лишь сказал
ему, что маршал от имени Его Величества уполномочил меня выслушать всё, что он имеет мне сообщить. На мой вопрос, касаются ли его инициативы нашей
армии, флота или финансов, он ответил отрицательно. — В таком случае, —
сказал я, — Вы, по всей видимости, хотите говорить о политике. И тогда я
выложил все перспективы, которые уготованы ему в случае возвращения во
Францию. Сначала он никак не отреагировал на мое заявление. Затем же
удивление и досада мало-помалу охватили его. Однако, несмотря на всю
нервозность, он не выглядел человеком, который осознал свою вину и желает
расстаться со своими планами. Поэтому на прощанье я вновь очень серьезно