Граф Сен-Жермен
Шрифт:
Интересно отметить, что Сен-Жермен участвовал не как простой исполнитель, а как руководитель.
Статьи в газетах упоминают об образной музыкальной терминологии в его разговоре, [28] а также о том, как он однажды появился на музыкальном вечере у леди Тауншенд в ее доме на площади Гровенор, заткнув пальцами уши, из-за шума, который устроили при выгрузке доставленного к ее дому угля. [29] Можно заметить, что этот рассказ подозрительно напоминает случай, рассказываемый о Рамо, это похоже на нечто вроде шаблонной истории, которую рассказывают о композиторах. Но ссылка на леди Тауншенд интересна, так как она и ее муж принадлежали к кругу принца Уэльского Фредерика, и их часто приглашали в его загородную резиденцию Клайвден, огромный дом в Букингемшире, а также на его лондонские музыкальные вечера в дом лорда Грэнтхема на улице Албермарл. Возможно, что именно через леди Тауншенд Сен-Жермен познакомился с принцем Уэльским и возбудил у него любопытство. Вероятно, Тауншенды как-то раз, отправляясь на один из музыкальных вечеров у принца, взяли с собой Сен-Жермена.
28
См.: The London Chronicle, 2 June, 1750.
29
См.: Там же, 31 May, 1760.
Формировалась
«Дева, созданная для любви и для меня», пьеса, положенная на музыку графом Сен-Жерменом», появилась в издательстве Уолша без даты. Сотрудник каталога Британского музея сообщил приблизительную дату — 1745 год, тогда как еще одна публикация того же произведения, тем же издателем, но озаглавленная просто «Новая песня, положенная на музыку графом Сен-Жерменом», внесена в каталог по своей первой строке «О wouldst thou know what sacred charms» и датирована около 1747 года. На самом деле я сомневаюсь, предшествовала ли какая-то из них публикации в «The London Magazine» за январь 1747 года, за которой последовала перепечатка в «The Gentleman’s Magazine» в сентябре 1747 года. Слова ее таковы: [30]
30
Примерный перевод:
О что за чары, если бы ты знала, Мне сердце бедное тревогою сжимают. И что за нимфу Небеса мне посылают — Ее, ту деву, созданную для любви и для меня. Кто слушает с восторгом искренние вздохи, И кто слабеет, видя нежных слез потоки, И кто не ведает страстей огня, Такой будь, дева, созданная для меня. Чье сердце щедрой дружбой расцветет, Кто раны дружбы как награду обретет? Мила со всеми, но добра со мной, Ты, дева, созданная для меня, о будь такой. Чьи мысли — безыскусны и просты Рождаются, нелживы и чисты, В глубинах сердца милой чередой Ты, дева, созданная для меня, о будь такой. А вы, кокетки легкие, уйдите, Туда, где льстивые щеголей вы восхитите Я вижу ваших чар фальшивый блеск, Красоты подлинные ближе мне.В одиночных листах инфолио, опубликованных Уолшем, слова «what kind of charms» (что за чары) заменены на «her sacred charms» (ее святые чары), что говорит об исправлении, сделанном, так как было замечено, что «kind of» повторяется двумя строками ниже. Однако, если оно должно стоять перед «nymph», то что-то другое нужно поставить перед «charms». Если идея была именно такова, то листы Уолша, в обоих изданиях, вышли уже после журнальных публикаций.
Музыка имеет размер 3/4. Ключевой знак си бемоль, но настойчивость, с которой перед ля появляется бемоль, и структура пьесы в целом привели меня к ощущению, что она написана в ми бемоль мажоре. В «Интерпретации старинной музыки» Роберта Донингтона [31] я нашла, возможно, подходящий отрывок: «В музыке барокко знак при ключе часто может иметь на один диез или один бемоль меньше, чем требуется, при этом недостаток впоследствии исправляется с помощью случайных знаков альтерации на протяжении всей пьесы, по мере необходимости. Это остаток записи по тональностям…» Я написала профессору Донингтону, выслав ему фотостат фотокопии, полученной мною из Британского музея, по которой я играла это произведение, и спросила, было ли это примером такого случая. Его ответ подтвердил мое суждение: «Ключевой знак — ми бемоль».
31
См.: The Interpretation of Early Music, Robert Donington (Faber, 1963). C. 67 или (переиздание 1974 г.) с. 129.
Однако кто же автор слов? Написаны ли они, как и музыка, Сен-Жерменом? Во всех четырех публикациях поэмы в Лондоне, которые мы обнаружили, две в литературных журналах и две в музыкальном издательстве
Однако позднее появился вариант стихотворения, уже без музыки, в сборнике «Стихотворения на особые случаи», вышедшем в издательстве Роберта и Эндрью Фоулис (Глазго, 1748). Этот сборник был опубликован без каких-либо сведений об авторах, и позже его стали считать первым изданием стихов шотландского поэта Уильяма Гамильтона. Он встал на сторону Претендента в восстании 1745 года и поэтому был вынужден бежать из страны. Анонимное предисловие, предсказывающее возвращение поэта в родную землю и появление «более совершенного издания», датировано 21 декабря 1748 годом, поэтому, вероятно, печатание книги началось только в следующем году. По-видимому, стихотворения для сборника были собраны друзьями Гамильтона, из опубликованных и неопубликованных источников, без его согласия, — ему даже не сообщили. Хотя намерения их были добрыми, однако они могли допустить ошибки в установлении авторства. Было отмечено, что одно из стихотворений в сборнике «Летите, жалобные звуки», хотя оно и перешло во все следующие издания произведений Гамильтона, появилось с датой 4 ноября 1747 года в «Манускриптах Королевского общества» Хьюма в Эдинбурге (см.: Жизнь и переписка Дэвида Хьюма. Эдинбург, 1846. С. 227) и, следовательно, это наводило на мысль, что автором его должен считаться Хьюм. Если его включили в «Стихотворения на особые случаи» по ошибке, то же могло случиться и со стихотворением Сен-Жермена. Второе издание «Стихотворений на особые случаи» появилось в 1749 году и содержало исправления к некоторым стихам, которые Гамильтон сделал на копии первого издания, с экслибрисом Эндрю Льюмисдена. Имя Гамильтона все еще не появляется, но уже есть его портрет, говорящий об его авторстве всего сборника в целом.
Я написала в университет Эдинбурга о том, что хотела бы связаться со знатоками шотландской поэзии того периода, и профессор Дэвид Дейчиз, возглавляющий отделение английской филологии, написал по интересующему меня вопросу доктору Томасу Кроуфорду, с Английского отделения университета в Абердине. Доктор Кроуфорд ответил мне, что в ходе проведенных им исследований источников стихов Роберта Бернса он составил каталог, как он надеялся, первых строчек всех стихов в сборниках песен (с музыкой или без нее), опубликованных в Шотландии в период 1662–1785 годов. «Woulds thou know her sacred charms» появилась, без музыки, в песеннике «Чародей» (Эдинбург, 1744), без имени автора или композитора, однако с указанием, что она должна быть спета на мотив песни «Swains I scom», которая ей предшествовала и с которой, похоже, она составляла пару, так как песенка «Swains I scom», тоже анонимная, была представлена как бы от имени дамы, мечтающей о мужественном человеке. Издателем «Чародея» был некий Йэр, который ограбил Уолша и другие английские песенники совершенно бессовестно». О «Стихотворениях на особые случаи» (Глазго, 1748) доктор Кроуфорд написал так: имея в виду то, что сборник был составлен без его (Гамильтона) согласия, из рукописных списков, ходивших по Эдинбургу в это время… «возможно, что одна или несколько песен вообще написаны не Гамильтоном».
Хотя Уолш и был издателем Сен-Жермена, текст в «Чародее» тот же самый, что в «Wouldst thou know» варианта Глазго, так что, по-моему, источник был ограблен. «Swains I scom» не появляется ни в одном из изданий стихов Гамильтона, однако «The Scots Magazine» за февраль 1751 года напечатал ответ на «Wouldst thou know», как бы от имени дамы, подписавшейся «Глазго», в котором перечисляются качества, ожидаемые ею от мужчины, и это напоминало ответ на ответ, подписанный «Эдинбург». Гамильтон к тому времени вернулся в Шотландию, и если он написал ответ, подписанный «Эдинбург», то это можно было бы считать молчаливым согласием с приписываемым ему авторством «Wouldst thou know», но хотя он и мог написать отрывок, подписанный «Эдинбург», однако доказательств того, что он это сделал, нет. В 1754 году Гамильтон умер, и когда шесть лет спустя появился сборник «Стихотворения на особые случаи» Уильяма Гамильтона из Бангура (Эдинбург, 1760) с краткой биографией поэта, то в нем была опубликована «Wouldst thou know», и точно так же позднее она появилась в «Поэтических творениях Уильяма Гамильтона», изд. Томаса Паркса (Лондон, 1805). Так эта песня вошла в его признанные сочинения. И все же, кто ее сочинил — он или Сен-Жермен? Исследования тех более ранних публикаций, которые мне посоветовал доктор Кроуфорд, дало отрицательный результат, но существует ли возможность, что это действительно было стихотворение Гамильтона, которое еще до его бегства на континент уже разошлось в рукописи, и что кто-то дал рукописный экземпляр Сен-Жермену, и он положил это стихотворение на музыку и передал для первой публикации в сборнике его музыкальных произведений?
Существует лишь одна биография шотландского поэта, это «Уильям Гамильтон из Бангура», Нельсона С. Бушнелла (Абердин, 1957). В нем нет упоминания о Сен-Жермене, причем самое раннее издание «Wouldst thou know», известное доктору Бушнеллу, было в «Стихотворениях на особые случаи» (Глазго, 1748). Однако на стр. 66 он упоминает «Wouldst thou know» как произведение, которое с трудом вписывается в жизнь Гамильтона. Очевидно, что это сочинение человека неженатого, а Гамильтон женился в 1743 году. Нет его и среди его произведений, вошедших в «Смесь к чаю», Аллена Рэмсея (Лондон, 1730), и, что еще более странно, оно не внесено в Рукописный Том Гамильтона, составленный им, когда он уже был немолодым человеком, в 1730–1739 годах, где Гамильтон перечислил все свои неопубликованные стихи. В промежутке между 1739 годом и своей женитьбой он путешествовал за границей, и маловероятно, что в это время он сочинил много стихов. Я написала доктору Бушнеллу, в Американский университет, рассказывая ему о музыкальном творчестве Сен-Жермена, и задала вопрос об авторстве положенных им на музыку стихов, но ответа не получила.
Давайте рассмотрим теперь различия между шотландской версией и текстом Сен-Жермена. В первом куплете шотландская версия опускает начальное «О»: «Знала бы ты» («Wouldst thou») вместо «О, знала б ты» («О wouldst thou») и содержит, как и в тексте Уолша, «святые чары» («sacred charms») вместо, как в лондонских журналах, «что за чары» («kind of charms»). Во втором куплете можно прочесть «жаждет услышать» («pants to hear») вместо «рад услышать» («joys to hear»). Между вторым и третьим куплетами вставлен дополнительный куплет. В следующем куплете «whose heart» превращается в «whose soul». В четвертом куплете «простые мысли» («simple thoughts») заменены на «искренние мысли» («genuine thoughts»), а «милая череда» («gentle train») на «простая череда» («simple train»), в последнем куплете «льстивые щеголи» («flatt’ring fops») становятся «блистательными щеголями» («glittering fops»). Добавлен также заключительный куплет, который кажется чужеродным остальному, а окончание стихотворения «Изменится ли она, но возможно ли это? / Нет другой девы, созданной для меня» (Should she change, but can that be? /No other maid is made for me), по-видимому, подразумевает, что уже есть конкретная девушка, известная автору, которую я в жизни Сен-Жермена не обнаружила. Более того, будучи поэтом, я задавала себе вопрос, а по какой причине я бы внесла небольшие изменения в ранее написанные стихи? Почему бы мне показалось необходимым изменить «рад» («joys») на «жаждет» («pants») и «сердце» («heart») на «душу» («soul») — особенно учитывая, что по традиции, именно сердце пылает. Ответ в том, что дополнительный куплет, между вторым и третьим, содержит слова «радуется» (joys) и «сердце» (heart). Таким образом, у меня складывается впечатление, что этот добавочный куплет был вставлен во что-то, что было задумано без него, и наличие этой вставки требовало исключения «joys» и «hearts» из куплетов по обе стороны от нее. На этих основаниях я бы отдала стихотворному варианту Сен-Жермена, имеющему приоритет публикации, и приоритет сочинения.