Граф Суворов. Книга 6
Шрифт:
Вторым крайне тревожным звоночком стали деньги. В ходу были дарики, лиры и по остаточному принципу рубли. При этом их курс был явно занижен относительно других валют. Потому что в тех случаях, что я для себя отметил, рубли отдавали за вещи, явно столько не стоящие.
Такое может произойти по двум причинам. Первый – обесценивание доверия к валюте. Что в текущих реалиях вполне может быть, ведь, как и сказал продавец, российские войска из Ашхабада ушли, и ушли давно, а после вторжения чёрного флота у местного сановника и вовсе не осталось власти. Значит, она должна вернуться к элите
– Двадцать копеек за банку, да ты, ишак безухий, что, по миру меня пустить хочешь?! – отвлёк меня от размышлений крик какого-то торговца, пройдя чуть дальше, я с удивлением увидел Шебутнова, стоящего с товарищами у прилавка с консервными банками. Судя по всему, сейчас речь шла о тушёнке, которую Лёха вертел в руках.
– Да ей пять лет в обед! Старый общевойсковой рацион. Тут даже цена на крышке отпечатана! Пять! Пять копеек! – не хуже продавца орал Шебутнов, размахивая жестяной банкой и активно жестикулируя. – А я тебе, ишаку упрямому, целых десять предлагаю! В два раза больше!
– Ах, сын шайтана и безгорбого верблюда! – замахнулся полотенцем на Лёху торговец. – Так пять она стоила когда? Тогда и цены другие были, подорожало всё! Пятнадцать копеек за банку – это оскорбление!
– Вот, баран тупорылый, сам признал, старые у тебя консервы! Им место не на базаре, честным людям продавать, а свиней кормить! Выбросить надо все твои банки, пока никто не отравился, и только по доброте душевной я их за двенадцать копеек у тебя забрать готов! – самозабвенно ответил Шебутнов.
– Ах ты, сын хромой кобылы, да чтоб я с тобой ещё хоть одним добрым словом перекинулся? Да никогда в твоей чёрной жизни! Чтобы тебе покоя не было! – замахал руками торговец. – Тринадцать! Последнее слово!
– Шайтан с тобой, уважаемый. Пусть будет тринадцать, – поморщившись, ответил Шебутнов. – Я забираю у тебя всё, что есть.
– Как всё? А я тебе не продам, – неожиданно опешив, проговорил торговец консервами, явно ворованными с армейских складов.
– В каком смысле не продашь? Мы обо всём с тобой только что договорились, пять минут глотки рвали! – помотав головой, произнёс Шебутнов. – Договор дороже денег, уважаемый.
– Нет. Не продам! Ты у меня всё заберёшь, и что я следующую неделю на базаре делать буду? Как соседям в глаза взгляну? – запротестовал продавец, не то набивая цену своему товару, не то и в самом деле не понимая, что будет делать с изменившимися планами.
– Ах ты шайтан лысый! Кот драный! – сжав кулаки, подался вперёд Лёха.
– Спокойно, сержант, – сказал я, плохо скрывая усмешку. – В чём дело?
– Тут все словно обезумели, капитан, – со вздохом произнёс Шебутнов. – Товар старый у многих, если не у всех, просроченный, но при этом продавать они его напрочь отказываются, и вопрос, судя по всему, не в деньгах.
– Ясно, я почему-то так и подумал, – кивнул я, помахав рукой озирающейся в поисках меня Ангелине. – Вот адрес, я заметил его на коробках и с едой, и с тканями. Скорее всего, это большой торговый дом или просто складские помещения. В любом случае закупаться на двести человек лучше на оптовом рынке, а не в мелких лавочках.
– Как у вас это получилось? Я,
– Всё в порядке, зато ты торгуешься как сам шайтан, – похлопал я товарища по плечу и достал рацию. – Говорит капитан, собираемся у машин и двигаем к новой точке, время ожидания – пятнадцать минут, если кому-то не хватит пятнадцати – отзовитесь.
– Мы уже уходим? – расстроенно спросила Ангелина.
– Что поделать, делу время, потехе час, – улыбнулся я девушке. – Идём, у нас ещё будет возможность посетить базар, за один день ничего не решится, и монтаж антенны только утром начнётся. Краснов ещё даже не придумал, как он её крепить будет.
К счастью, никаких проблем со сбором в условной точке не обнаружилось, а машины хоть и пытались увести неизвестные, но вооружённая охрана быстро избавила их от преступных мыслей. Ангелина по дороге раздала все сладости, угостив каждого по конфетке, так что по нужному адресу мы подъезжали чуть подобревшие. Наверное, именно этот факт сказался, когда я увидел вывеску над указанным на коробках зданием.
– Орден Асклепия… и почему я не удивлён? – проговорил я, наблюдая, как грузчики фасуют коробки. – Кажется, у нас только что появились срочные дела.
– Это позор, – гневно проговорил настоятель, глядя на опустивших головы мужчин и женщин. – Пять лет подготовки, тысячи вовлечённых людей, доставка вооружения и припасов со всего мира, и ради чего? Ради того, чтобы какой-то выскочка, даже не полноценный князь, сорвал все планы в ключевом регионе?
– Отделение потеряло связь с центром и действовало строго в соответствии с планом, – попробовал оправдаться хмурый толстячок, получивший срочный перевод из Тифлиса и лишившийся звания и всех должностей. Бывший главный врач Тифлиса держался как мог, но выглядел всё равно жалко.
– В соответствии с планом? – ехидно посмотрел на него Никодим. – Так, может, князь в Тифлисе сменился? Может, нам удалось посадить своего ставленника? Нет? Нет! Вы провалили всё, что могли, на корню загубив не только идею вторжения и создания лояльного дома Багратионов, но и все операции в других городах! Двадцать тысяч человек в первые сутки увидели вашу жалкую атаку на город. Как кучка дарников не только совладала с элитными наёмниками, но и захватила технику, здания, а самое отвратительное – информацию! Как вы могли это допустить?
– Они откуда-то узнали о готовящемся штурме, а начальник охраны счёл силы противника незначительными, – нахмурившись, ответил турок. – Мы подозреваем, что именно он стоял за предательством всех одарённых, прекративших бой чуть ли не в самом начале и сдавших главную крепость.
– Что говорят пленные? – посмотрев на другого мужчину, спросил настоятель.
– Даже под пытками они утверждают, что сражались до последнего, но силы их вдруг покинули, словно сам резонанс не желал их победы, – ответил главный дознаватель ордена, специально прибывший из столицы. – Говорят разными словами и в разных выражениях, но общий смысл всё равно один.