Графиня де Монсоро. Том 1

Дюма-отец Александр

– Сударь… – возмутился канцлер.

– Я говорю правду.., и я докажу это, – заявил Шико непререкаемым тоном.

– Тогда назовите мне место, где собираются лигисты.

– Охотно: во-первых:

– на площадях и на улицах; во-вторых – на улицах и на площадях; и в-третьих – и на площадях и на улицах.

– Шутить изволите, господин Шико, – сказал канцлер, пытаясь изобразить улыбку. – А как они узнают друг Друга?

– Они одеты точь-в-точь как и парижане и при ходьбе переставляют ноги по очереди,

одну за другой, – с важным видом ответил Шико, Это объяснение было встречено взрывом смеха, и даже сам канцлер, подумав, что правила хорошего тона требуют от него присоединиться к общему веселью, засмеялся вместе с другими. Но вскоре государственный муж опять посуровел.

– Мой лазутчик, – сказал он, – присутствовал на одном из их собраний, и оно происходило в том месте, которое господину Шико неизвестно.

Герцог Анжуйский побледнел.

– Где же? – спросил король.

– В аббатстве святой Женевьевы. Шико уронил бумажную курицу, которую он усаживал на адмиральский корабль.

– В аббатстве святой Женевьевы! – воскликнул король.

– Это невероятно, – пробормотал герцог.

– Однако это так, – сказал Морвилье и победоносно оглядел собравшихся, весьма довольный произведенным им впечатлением.

– И что они делали, господин канцлер? Что они решили? – спросил король.

– Что лигисты выберут себе вождей, каждый записавшийся в списки Лиги добудет себе оружие, в каждую провинцию будет направлен представитель от мятежной столицы, и все гугеноты, любимчики вашего величества, так они выражаются…

Король улыбнулся.

– Будут истреблены в назначенный день.

– И это все? – сказал Генрих.

– Чума на мою голову! – воскликнул Шико. – Сразу видно, что ты католик.

– И это действительно все? – осведомился герцог.

– Нет, монсеньер…

– Чума на мою голову! Я думаю, что это не все! Если бы король за сто семьдесят пять тысяч ливров получил только это, он был бы вправе считать себя обокраденным.

– Говорите, канцлер, – приказал король.

– Есть вожди…

Шико заметил, что у герцога Анжуйского грудь от волнения бурно вздымается под камзолом.

– Так, так, так, – сказал он, – значит, у заговора есть руководители, удивительно! И все же, за наши сто семьдесят пять тысяч ливров нам следовало бы еще чего-нибудь подкинуть.

– Кто эти вожди.., их имена? – спросил король. – Как их зовут, этих вождей?

– Во-первых, один проповедник, фанатик, бесноватый изувер, за его имя я заплатил десять тысяч ливров.

– И вы правильно сделали.

– Некто Горанфло, монах из монастыря святой Женевьевы.

– Бедняга! – заметил Шико с искренним состраданием. – Было ему сказано: не суйся не в свое дело, ничего путного из этого не выйдет.

– Горанфло… – сказал король, записывая это имя, – хорошо..,

ну, дальше…

– Дальше… – повторил канцлер, явно колеблясь, – но, государь, это все.

И Морвилье еще раз оглядел собрание пытливым, загадочным взглядом, который, казалось, говорил:

«Если бы ваше величество остались наедине со мной, вы узнали бы и еще много чего».

– Говорите, канцлер, здесь только мои друзья, говорите.

– О государь, тот, чье имя я не решаюсь назвать, также имеет могущественных друзей.

– Возле меня?

– Повсюду.

– Да что, эти друзья сильнее меня! – воскликнул Генрих, бледнея от гнева и тревоги.

– Государь, тайны не объявляют во всеуслышание. Простите меня, я государственный человек.

– Это верно.

– И весьма разумно, – подхватил Шико. – Но мы здесь все – люди государственные.

– Сударь, – сказал герцог Анжуйский, – ежели ваше известие не может быть оглашено в нашем присутствии, то мы выразим королю наше нижайшее почтенно и удалимся.

Господин де Морвилье пребывал в нерешительности. Шико следил за его малейшим жестом, опасаясь, что канцлеру, каким бы наивным он ни казался, удалось разузнать нечто более важное, чем его предыдущие сообщения.

Король знаками приказал: канцлеру – подойти, герцогу Анжуйскому – оставаться на месте, Шико – замолчать, а трем фаворитам – заняться чем-нибудь другим.

Тотчас же господин де Морвилье начал склоняться к уху его величества, но он не проделал и половины этого размеренного и грациозного телодвижения, выполнявшегося им по всем правилам этикета, как во дворе Лувра раздался сильный шум. Король резко выпрямился, Келюс и д'Эпернон бросились к окну, герцог Анжуйский положил руку на рукоять шпаги, словно эти звуки таили в себе какую-то опасность для его особы.

Шико встал из-за стола и следил за всем происходящим во дворе и в зале.

– Вот как! Монсеньер де Гиз! – закричал он первым. – Монсеньер де Гиз пожаловал в Лувр. Король вздрогнул.

– Это он, – хором подтвердили миньоны.

– Герцог де Гиз? – пролепетал брат короля.

– Удивительно.., не правда ли? Каким образом герцог де Гиз оказался в Париже? – медленно произнес король, прочитавший в оторопелом взгляде господина де Морвилье то имя, которое канцлер хотел шепнуть ему на ухо.

– Сообщение, которое вы для меня приготовили, касалось моего кузена де Гиза, не так ли? – тихо спросил он у канцлера.

– Да, государь, это он председательствовал на собрании… – в тон ему ответил Морвилье.

– А другие?

– Другие мне не известны.

Генрих кинул на Шико вопросительный взгляд.

– Клянусь святым чревом! – воскликнул, приосанившись, гасконец. – Введите моего кузена де Гиза. И, наклонясь к Генриху, шепнул ему на ухо: