Графиня на арене
Шрифт:
– Что случилось с твоим дядей? – спросил Эллиот, и его рука остановилась у нее под грудью.
И снова все внутри у Джо воспротивилось: ей не хотелось отвечать, и уж тем более говорить правду, но, с другой стороны, какая теперь разница?
– Это был несчастный случай – такое вот ужасное совпадение, что нарочно не подстроишь, даже если постараешься, – сказала она в виде исключения чистую правду.
Сколько она себя помнила, Мунго всегда боялся мучительной смерти от рук врагов, а погиб по нелепой случайности.
– Он шел по улице, а мимо ехал фургон. Вдруг двери у
Эллиот обнял ее за талию и, притянув ближе, пробормотал в волосы, прижавшись губами к макушке:
– Это ужасно. Я очень тебе сочувствую.
Такая нелепая смерть чудовищна сама по себе, но еще ужаснее было то, что она настигла человека, который больше тридцати лет постоянно оглядывался через плечо.
Джо сглотнула, сдавивший горло ком.
– Моя очередь спрашивать.
Эллиот опять ее поцеловал и опершись на локоть, со смешком сказал:
– Спрашивай, хоть я и сомневаюсь, что ты еще чего-то обо мне не знаешь.
– Расскажи о своей семье.
– О семье?
– А что тебя удивляет? Думал, я попытаюсь вытянуть из тебя какую-нибудь государственную тайну?
В серебристых глазах Джо плясали смешинки, и слабая улыбка на ее губах была сокрушительно привлекательной. В этот миг Эллиот рассказал бы ей что угодно.
– Что ты хочешь знать про мою семью?
– Я знаю, что твой старший брат – граф Норритон. Еще братья или сестры у тебя есть?
– Есть. Я младший из четверых детей.
– Сестры? Братья?
– Все мальчишки, о чем наша матушка постоянно сокрушается.
– Кто-нибудь из твоих братьев работает?
– В обычном смысле слова – нет, хоть они с этим и не согласятся. Второй по старшинству служил в армии, но продал патент на офицерский чин, когда… ну, когда всем показалось, что война окончена. Третьему по старшинству, Найджелу, предстояло стать священником, но это было не в его характере, так что он теперь управляет вторым поместьем одного из старших братьев. – Эллиот замялся и добавил: – Родители хотели, чтобы я занял место Найджела и посвятил себя церкви, но я избежал этого, избрав служение правительству, а не Богу.
Она не удержалась от улыбки, и он удивленно поинтересовался:
– Я чем-то тебя развеселил?
– Просто представила, как ты на кафедре читаешь проповедь.
Эллиот расхохотался.
– Воображение у тебя получше моего – я так и не смог этого представить. Теперь моя очередь. Когда и где ты нашла Ангуса?
Джо любовно покосилась на стропила, где, как Эллиот понял, устроился на ночлег ее ворон.
– Думаешь, он за нами наблюдал, когда… ну, ты понимаешь? – изобразил Эллиот смущение.
– Нет, Ангус для этого слишком хорошо воспитан.
Эллиот хихикнул.
– Ясно.
– Кроме того, сон его интересует куда больше, чем наблюдение за поведением людей.
Эллиот
– Я нашла его неподалеку от упавшего гнезда. Он был полностью оперившийся, но имелись следы еще как минимум одного птенца. Этот скрывался в стоге сена от двух летавших над гнездом сорок и издавал жалобные звуки. Мунго сказал, что он не выживет, но, как видишь, ошибся: он все еще со мной, бодр и здоров спустя годы.
– Мунго?
– Нет, теперь моя очередь спрашивать.
– Да? Ну ладно, давай!
Он принялся поглаживать ей живот, отвлекая от мыслей, но она все же спросила:
– Доминик Стрикленд был твоим другом. Что произошло?
Улыбка тут же сползла с лица Эллиота. Вот уж о чем говорить ему больше не хотелось никогда, так это о Доминике, но эта тема не касалась политики или военных секретов, так что не было причин отказываться отвечать.
– Мы были близкими друзьями: я, Син, Гай, Доминик и Дэвид Норрис, который потом погиб в том же бою, что и брат Сина Бенджамин. Мы учились в одном классе. – Эллиот фыркнул. – Однокашники даже называли нас «братством» из-за того, что мы были неразлучны.
– Стрикленд не похож на душу компании и человека, на которого можно положиться. Как мог он понравиться Стонтону и даже Гаю, хоть газеты и выставляют его безнадежным волокитой.
Джо имела в виду Гаюса Миллингтона, которого газеты прозвали Милягой.
Эллиот тяжело вздохнул при мысли о бывшем друге Доминике и попытался выразить словами то, что думал о Доминике Стрикленде, по чьей милости сейчас он сам, Джо и все их друзья путешествовали по разоренной войной стране, рискуя жизнью.
– Дома надо знать, чтобы понять его бешеную привлекательность. Он из тех, кто буквально источает харизму. – Эллиот коротко взглянул на Джо. – Не сомневаюсь, ты знаешь о его связи с Марианной.
– Да, но это продолжалось недолго: он ее обманул. – Помедлив, Джо добавила: – Признаться, меня удивляет, что умница Марианна поверила такому прохвосту.
– Дом из тех, кто способен очаровать кого угодно, чтобы достичь какой-то цели. Я, как самый бедный и низкородный в нашем «братстве», стал замечать признаки истинного характера Дома задолго до того, как он показал свои самые нехорошие стороны Гаю и Дэвиду. – Эллиот пожал плечами. – Мы все отдалились от него прежде, чем покинуть Итон, еще до выпуска, хотя Син, у которого было хобби всех спасать, давал ему один шанс за другим, даже когда уже давно было ясно, что это человек пропащий.
– Чем он себя выдал?
– Нет уж, теперь моя очередь. Скажи-ка мне, как ты так наловчилась обращаться с холодным оружием?
Тело Джо напряглось у него под рукой, и он уже решил, что на этом их душевный разговор закончится, но она ответила:
– Это все дядя. Для нас метание ножей было, может, и не совсем игрой, но, пожалуй, способом скоротать время. Быстро стало понятно, что у меня есть способности.
Эллиот рассмеялся: ну какая скромница!
– Я не хотела с ним расставаться, так что пришлось достичь профессионализма в этом деле и научиться стоять за себя.