Графиня Потоцкая. Мемуары. 1794—1820
Шрифт:
Так прошло некоторое время, а любопытство мое все возрастало. Наконец в один прекрасный день свекровь по секрету сообщила, что по случаю приезда одного знаменитого иллюмината происходят тайные собрания, которыми с каждым днем все более и более увлекается мой свекор, и что она боится, как бы эти собрания не были раскрыты. Она велела мне строго хранить эту тайну и взяла с меня обещание ничего не говорить мужу, чтобы не возбуждать в нем беспокойства. Я не буду здесь разбирать, хорошо она поступила или дурно, заставив меня иметь тайны от мужа. Вопрос щекотливый, но, признаюсь, мне стоило большого труда не сказать ему ничего о том, что меня исключительно
Обладая слабым здоровьем, мой свекор должен был вести очень размеренную жизнь, поэтому ежедневно, приблизительно в одно и то же время, совершал прогулку в закрытой карете. Я часто его сопровождала, потому что в моем положении необходимо было движение, а время года не позволяло совершать пешие прогулки. Однажды утром, когда мы уехали дальше обычного, свекор показался мне более молчаливым и задумчивым, чем всегда. Я не вытерпела и спросила его, куда он хочет меня повезти.
После нескольких незначительных слов он заметил как бы в невольном порыве воодушевления:
– Если бы вы не были так молоды и если бы я был уверен, что вы сохраните все в тайне, я открыл бы вам необычайные вещи!
Чего же еще надо было! Я просила, умоляла, клялась, и наконец он сказал, что иллюминат, знакомый с тайными науками, скрывается в одном из городских предместий.
– Во время путешествий по разным странам я повидал их немало, но ничего подобного мне не приходилось встречать до сих пор, – прибавил он.
Он сообщил мне затем, что несколько человек – все образованные люди (я их знала) – каждый вечер сходятся тайно слушать и смотреть такие необыкновенные вещи, которые, если их описать, покажутся совершенно невероятными.
Я слушала с таким жадным вниманием, что совсем не заметила, как мы приехали домой. С этого дня у меня появился новый предмет для размышлений и мечтаний.
На другой день тайна немного прояснилась. Я узнала, что при помощи денежного пожертвования [16] могу надеяться если не познакомиться со всеми чудесами, доступными лишь посвященным, то хотя бы получить разрешение переступить порог святилища. Это было даже больше того, о чем я смела мечтать: мои скромные желания ограничивались лишь тем, чтобы иметь возможность услышать что-нибудь о чудесах. Обрадованная, я побежала за деньгами, которые скопила, получив лишь полуобещание, так как сначала нужно было передать иллюминату пожертвование, которое он передаст уже от себя, и только потом получить согласие на мое испытание.
16
Деньги предназначались в пользу бедных – иллюминаты воображали себя филантропами. – Прим. граф.
На эти предварительные переговоры ушло несколько дней, которые показались мне вечностью. Наконец свекор заявил, что меня разрешено привести, но лишь под его ответственность, что пожертвование принято и теперь я услышу и увижу то, что слышали и видели немногие. При этом известии мной овладел такой неистовый порыв радости, что свекор даже испугался. Сейчас, вспоминая пережитые волнения, я удивляюсь, как это не повредило моему здоровью.
Было условлено, что в день, назначенный для испытания, мы отправимся во французский театр, где в определенный час свекор незаметно подаст мне знак, а я, пожаловавшись на жару, отправлюсь в его сопровождении домой. При
Все произошло, как было условлено.
В ту минуту, когда мы садились в карету, я заметила, что фонари не зажжены, а слуги без ливрей.
– Это непременное условие, – сказал свекор. – Я думаю, это вас не испугает.
И я утверждаю, что ничто не поколебало бы тогда моего мужества, так как я была в очень возбужденном состоянии.
Карета катилась страшно быстро. Таким образом мы проехали довольно значительное расстояние. Было очень холодно, окна кареты были опущены, и я не знала, по каким улицам мы едем.
Свекор сказал кучеру, чтобы он ехал туда, куда он ездит каждый вечер.
Вдруг я почувствовала, что мостовая кончилась и мы едем по мягкой дороге.
– Значит, это за городом? – спросила я.
– Ну да, конечно, ведь этот человек вынужден скрываться. Если его найдут, то немедленно арестуют. Помните же, малейшая неосторожность с вашей стороны – и нас ждет неминуемая гибель.
– О, – воскликнула я, – как бессмысленно поступают власти, преследуя так науку!
Вскоре карета снова застучала по мостовой, и мы въехали во двор. Лакей молча открыл дверцу кареты, и свекор, поспешно выйдя из экипажа, попросил меня подождать, пока не придут с огнем, так как кругом царили полная темнота и тишина. Я чувствовала себя уже не такой храброй, хотя сильное любопытство еще поддерживало мое мужество.
Свекор вернулся в сопровождении какого-то маленького человечка в черном сюртуке и с потайным фонарем в руках. Я с трудом поднялась по узкой и крутой лестнице.
«Вот как живут люди, одаренные тайными силами», – подумала я.
Ступив в маленькую, темную и холодную переднюю, наш проводник – слуга иллюмината – молча поклонился и вышел, оставив нас в полнейшей темноте.
– Теперь я должен дать условленный сигнал!
С этими словами свекор как-то особенно ударил трижды в ладоши, и через минуту мы услышали загробный голос, который произнес три слова:
– Войдите, брат мой!
Я задрожала как лист и вцепилась в руку свекра.
Мы вошли в большую темную комнату, слабо освещенную лампой под абажуром, которая стояла на столе, покрытом черным сукном. За этим столом, имевшем вид бюро, сидел, внимательно читая что-то, старик в какой-то странной одежде, скорее напоминавший жителя востока, чем европейца. Погруженный в чтение, он даже не взглянул на нас. На носу у него были огромные очки, седые волосы падали на плечи, и вся его сгорбленная и страдальческая фигура без слов говорила о продолжительных занятиях. Деревянная чернильница, череп и груда огромных фолиантов, лежавших на столе, дополняли обстановку.
В комнате с голыми стенами не было никакой мебели, только в углу я заметила большой занавес из черного сукна, закрывавший что-то.
Тут же на стене висело огромное выпуклое зеркало в широкой раме из черного дерева.
«Вот, вероятно, в этом зеркале, – подумала я, – можно увидеть будущее, а за занавесью скрываются таинственные видения». В моих глазах все принимало сверхъестественный вид.
– Учитель, – произнес свекор, и старик поднял голову. – Вот молодая женщина, о которой я вам говорил, ее сердце, как вы знаете, полно любви к ближнему, а ум жаждет света, но так как она еще не знает ни латинского, ни греческого, то соблаговолите говорить с ней по-французски.