Графские развалины
Шрифт:
Костик медленно прошел сквозь этот пролом и оказался в обширном, с трех сторон огороженном помещении, тянущемся до самой сердцевины развалин. Над головой темнело лишь ночное небо. Под ногами зияли провалы, ведущие в подвальные помещения. Костик склонился над одним из них, долго вслушивался, затаив дыхание. Ничего.
Он отошел под прикрытие одной из стен, укрылся в нише. В принципе и в центре зала мрак стоял непроглядный, никак не позволяющий разглядеть ночной камуфляж Костика без соответствующей оптики, которой у беглого психа оказаться не должно…
Но
Тягуче потянулись минуты ожидания. К исходу первого часа Костик подумал, что ночи в начале лета несколько холоднее, чем ему представлялось, но не сделал никакого движения, позволяющегося согреться, стоял как стоял. Еще через какое-то время привычка мозга к логичному мышлению стала помаленьку вытеснять интуитивные предчувствия с захваченных позиций: Костик все больше убеждал себя, что ошибся, что Сашку здесь совершенно нечего делать… Впрочем, все сомнения не мешали ему так же чутко сканировать окружающее пространство.
А потом он услышал.
Негромкий звук, короткий и больше не повторившийся.
Костик задержал дыхание и прекратил даже малозаметные и беззвучные движения, не дающие нарушиться кровообращению…
Что это было?
К тихим шорохам, издаваемым нагревшимися за день, а сейчас медленно остывающими развалинами, он привык и уже не обращал на них внимания. Птица? Крыса? Что-то еще?
Звук повторился. Немного другой. И – несколько ближе…
После третьего сомнений не осталось – по развалинам кто-то шел. Аккуратно – и, скорее всего, не вслепую. С таким же, как у Костика, «ночным глазом».
Не беда. Луч света из небольшого, но мощного фонаря, укрепленного над «Штейером» вместо снятого коллиматорного прицела, мгновенно выведет из строя любую ночную оптику. А не имеющего оптики противника просто ослепит. Проще было выстрелить в темноте, не зажигая фонарь, но тогда оставался шанс завалить непричастного человека, зачем-то оказавшегося в развалинах… Брать маньяка живым Костик не собирался.
Очередной звук раздался совсем близко. Пора, решил Костик, поднимая оружие. Через пару секунд серый, смазанный силуэт обрисовался во внутреннем проеме стены – на противоположном конце зала.
Яркий белый свет разорвал темноту. Пришелец замер. На секунду, не более. Но этой секунды Костику хватило, чтобы понять:
Он!
Вооруженный псих!
Полоса стали, тускло блеснувшая в руке, сомнений не оставляла.
– Эвханах! – громко выкрикнул псих, шагнув к Костику.
Ослепленным он не казался. И прибора ночного видения на нем не было. Что это значит, Костик не стал задумываться. И что означает странный крик, выяснять тоже не стал. Диалоги перед финальной схваткой хороши в голливудских боевиках.
Костик спокойно и молча выстрелил психу в голову.
И промахнулся.
Вернее, не промахнулся – попал именно туда, куда целился. Просто психа там не оказалось.
Приглушенные выстрелы наполнили
Психу давно полагалось лежать на земле, словив головой пулю. Не лежал. Шел к Костику – не прямо, рваным зигзагом, постоянно и мгновенно меняя направление и скорость. Казалось, его голова, тело, конечности живут своей отдельной жизнью, двигаются совершенно независимо друг от друга – и на каждом шаге возникают вовсе не в той точке пространства, в которую собирался попасть их владелец…
Луч фонаря – и пули! – не поспевали за психом.
Костик пытался своим шестым чувством предугадать ритм движений, выстрелить туда, где окажется враг. Нажимая на спуск, каждый раз был уверен – попадет. И каждый раз промахивался.
Лишь раз в жизни Костик видел такое – в исполнении высокого мрачного человека по прозвищу Танцор. И считал, что больше не увидит.
Двадцать пять пуль – вся обойма – ушли в никуда. Псих преодолел три четверти расстояния.
– Эвханах!!! – снова выкрикнул он и двинулся быстрее. Как почувствовал, что патроны кончились.
Костик зарычал сквозь зубы. Менять обойму некогда. Да и незачем… Ладно… Он погасил фонарь, быстро опустив со лба «ночной глаз».
Зрение у психа оказалось феноменальное. Зрачки меняли свой диаметр с невиданной скоростью. Он не потерял способность видеть раньше – неожиданно ослепленный. Не потерял и сейчас, оказавшись в кромешной тьме.
Клинок, невидимый в темноте, вспорол воздух – смертоносным и точным ударом.
Теперь уже Костик продемонстрировал отличную реакцию, отскочив назад.
И еще раз.
И еще.
Долго так продолжаться не могло…
Костик быстро отступил на три шага, получив слева и сверху прикрытие – нависший выступ стены. Левой рукой выдернул нож из вшитых на бедре ножен. Новый план родился мгновенно. Не отступать. Пойти на сближение. Удар будет справа. Подставить «Штейер» как щит, а ножом по…
Удар действительно наносился справа – иначе мешали старые кирпичи. Но в какой-то момент клинок мгновенно, словно не подчиняясь инерции, изменил траекторию – и обрушился сверху. Костик почувствовал, как его голова взорвалась с грохотом ядерного взрыва – и этот взрыв мгновенно испепелил в яростной вспышке и графские развалины, и весь окружающий мир… Мира не стало. Костика тоже.
На самом деле череп издал, раздаваясь под напором отточенной стали, лишь негромкое «хрсст…»
Во второй половине ночи ветер растянул, разорвал тучи – и ущербный, но достаточно яркий месяц осветил графские развалины.
Бледные пятна лунного света чередовались с тенями. Одни из них, уродливые и густые тени искореженных стен, были неподвижны. Другие – призрачно-прозрачные тени растущих вокруг деревьев – шевелились, двигались, словно по руинам ползали загадочные, почти невидимые существа…