Грань бессмертия (сборник)
Шрифт:
— Странная вещь… — вздохнул Альберди. — Однако вы говорили, что это своего рода авторская исповедь. Я не совсем понимаю, что здесь общего с вечной жизнью, верой и религией?
— Я пересказал только действие. Это как бы внешняя оболочка… По существу все вращается вокруг проблемы бессмертия. Отсюда и название книги. Это бессмертие понимается, пожалуй, тоже символически. Герой совершенно не ценит ни богатства, ни славы в смысле, так сказать, бренном. Он мечтает о бессмертии, выражающемся не только в вечности произведений в человеческой памяти, но основывающемся, прежде всего, на их способности вызывать
— Я не совсем понимаю…
— Наверное, я не очень ясно выражаю свой мысли. Впрочем, это трудно пересказать, надо прочесть самому. Тогда вы почувствуете, что имел в виду автор. Герой все время находится на пороге бессмертия и не может его переступить. Ему кажется, что он уже позади, а потом оказывается, что это иллюзия. К тому же за это бессмертие он постоянно вынужден платить определенную цену, все более высокую. В конце концов он даже платит сознанием личного существования, если мы примем, что «собственная» жизнь произведений представляет собой именно это существование, продолжение попыток достичь бессмертия. Вы меня понимаете?
Альберди молчал, бессознательно кивая головой в такт каким-то своим мыслям, потом неуверенно сказал:
— Я обязательно должен прочесть сам… — он еще раз кивнул головой. — Однако, мне кажется, вы правы… А я был глуп… Какая наивность, — горько вздохнул он. — Я не понимал, о чем он говорил… Интересно, когда Хозе это написал? — вдруг вернулся он к обычному деловому тону.
— Сеньорина Дали утверждает, что «Грань бессмертия» — самое позднее из опубликованных произведений Браго. Возможно, он окончил эту книгу перед самой смертью, если, разумеется, отбросить фантастические предположения, будто последние книги Браго — результат работы машины, пишущей в его стиле.
— Она говорила об этом. Но из всего сказанного вами я делаю вывод, что это исключено. Я даже начинаю скорее верить, что Хозе жив, а в его гробу покоятся останки другого человека.
Я взглянул на часы. Комиссия могла прибыть с минуты на минуту, а я не успел выяснить даже половины того, что имело решающее значение для моего дальнейшего поведения. Следовало поторопиться.
— Вы позволите задать вам несколько вопросов? Прежде всего меня интересует младший Браго. Он что, действительно страдает какими-то психическими расстройствами?
— А что вам по этому поводу известно? — Альберди подозрительно посмотрел на меня.
— Ваша сестра и шурин говорили, что Марио чувствует себя неважно, — сказал я уклончиво, пытаясь скрыть замешательство. — Впрочем, уже сам факт многократного бегства… Кроме того, нервозность, галлюцинации…
— О галлюцинациях вы слышали от моей сестры и шурина или от сеньорины Дали? Вспомните! Это очень важно.
Опять вместо того, чтобы отвечать на вопросы, священник задавал их.
— Я этого не слышал ни от сеньоры Долорес, ни от ее мужа. Однако я хотел бы узнать, не замечали ли вы раньше у Марио каких-либо психических нарушений? — перевел я разговор на более безопасную почву.
Альберди некоторое время раздумывал.
— Видите
Кто-то постучал в дверь ризницы. Священник открыл ее. На пороге стояла старая индианка.
— Приехали господа… Спрашивают ваше преподобие…
— Мы идем! — коротко ответил Альберди и кивнул мне. Я тоже поднялся, но прежде чем мы вышли из ризницы, схватил его за рукав и задержал на минуту.
— Марио у вас? — спросил я, понижая голос. — Я хотел бы обязательно с ним поговорить. Помогите мне.
Он пристально посмотрел на меня, но я не почувствовал в его взгляде недоверия.
— Марио нет, — сказал он, словно оправдываясь. — Вчера вечером здесь опять была ваша знакомая. Я уже знал, что сегодня должна состояться эксгумация, и сказал ей об этом. Она предложила забрать мальчика на весь день на прогулку. Для Марио это было бы слишком сильным потрясением. Я думал, вы знаете…
— Я не виделся с сеньорнной Дали четыре дня.
— Откуда же тогда вы знаете о тех галлюцинациях?
— Я скажу вам позже. Сейчас у нас нет времени. Комиссия уже, наверное, ждет нас, — попытался я выиграть время.
В группе мужчин, ожидавших нас перед церковью, я лично знал только двоих: следователя Кастелло и де Лиму. Меня удивило присутствие какого-то почтенного, полного достоинства священника. Оказалось, это был отец Алессандри, близкий друг семейства де Лима и коллега Альберди по семинарии, а сейчас одно из наиболее влиятельных лиц в курии.
В качестве эксперта был приглашен профессор Гомец, известный специалист в области судебной медицины. Его сопровождал молодой врач-ассистент, а также дантист, в течение нескольких лет лечивший Хозе Браго. Видимо, деятельный де Лима не щадил ни трудов, ни денег, чтобы результаты экспертизы не вызывали никаких сомнений.
После взаимных представлений Альберди провел нас к кладбищенским воротам, где уже ожидали два деревенских полицейских и нанятые в деревне землекопы. Оставив одного полицейского у ворот, чтобы он не пускал за забор собравшихся зевак, мы по узкой тропинке двинулись между могилами. В основном это были заброшенные могилы бедняков, только вблизи церкви я заметил несколько памятников, вероятно поставленных много десятилетий назад.
Могила Хозе Браго находилась в глубине кладбища, почти у самой стены, идущей вдоль западного склона холма. На новой, по-видимому, недавно положенной плито блестели золоченые буквы и цифры. Мы остановились возле могилы, разбившись на группы. Следователь Кастелло, сопровождаемый протоколистом, подошел к Альберди и, чтобы все слышали, громко обратился к нему:
— Спрашиваю присутствующего здесь священника Эстебано Бартоломее Альберди, настоятеля прихода Пунто де Виста, может ли он подтвердить, что на этом месте дня 25 марта 1979 года в его присутствии был захоронен гроб с телом, признанным телом Хозе Браго, писателя, родившегося в 1940 году в Рио-де-Жанейро, умершего 20 марта 1979 года в институте нейрокибернетики имени Сэмюэля Барта, вблизи Пунто де Виста?