Грань бессмертия (сборник)
Шрифт:
— Когда начали говорить о привидениях… людей? — пытался я найти какой-то исходный пункт.
— Я понимаю, к чему вы клоните, — подхватил да Сильва. — Не могу утверждать, что эти разговоры не появились еще до смерти Браго. Во всяком случаю, лишь в последние годы россказни стали в какой-то степени логичными. И если я говорил об удивительном совпадении между этими сказками и тем, что мы сегодня услышали, то я имею, естественно, в виду только некоторые, наиболее осмысленные рассказы. А это совпадение, мне кажется, не может быть случайным…
— Я тоже так думаю, — сказал я, вопросительно
— Попытаемся сопоставить факты, — продолжал хозяин. — Из рассказа Игнацио следует, что Марио утверждает, будто его отец, Хозе Браго, находится в подземельях института. Более того, Игнацио был свидетелем разговора Марио с кем-то, кто выдает себя за отца мальчика. А ведь Хозе Браго умер шесть лет назад. Его останки в течение шести лет пролежали на кладбище в Пунто. Кроме того, экспертиза показала, что перед смертью Хозе Браго был подвергнут, мягко выражаясь, недозволенным экспериментам. Давайте подумаем, а не может ли быть, что… — он на секунду остановился для того, чтобы подчеркнуть необычность своего предположения, — что эксперимент продолжается.
— Не понимаю, — прошептала сеньора Долорес, с ужасом глядя в лицо да Сильвы.
— Я не нейрофизиолог и даже не врач, — медленно продолжал хозяин, старательно подбирая слова. — Простите, если я попытаюсь высказать гипотезу, не имеющую под собой твердой почвы. Наше знание фактов весьма ограниченно, а мои научные познания оставляют желать лучшего… Когда-то я читал о некоторых экспериментах, проводимых, правда, только на животных, чаще на кошках или обезьянах. Опыты основывались на изоляции мозга от организма. Это было много лет назад, и, пожалуй, нельзя сомневаться, что в этой области сделан серьезный шаг вперед. Сопоставим это с фактом, обнаруженным профессором Гомецом: за несколько месяцев до смерти у Хозе Браго был извлечен мозг. Следует ли решительно исключить вероятность того, что этот мозг, искусственно питаемый, живет до сих пор? Еще будучи молодым, я читал где-то, что десятки лет искусственно поддерживалась жизнь отделенного от тела сердца курицы. Оно не переставая билось, хотя курицы давно уже не было…
— Чудовищно… — простонала сеньора Долорес.
— Да! Чудовищно! — подхватил да Сильва. — Но именно это лучше всего могло бы объяснить, почему то, что происходит в институте, окружено такой непроницаемой тайной. Быть может, неудачи в исследовании нейродина Боннар пытается восполнить экспериментами над животными и даже… человеком. Обнародование правды неизбежно привело бы господина профессора и его сотрудников на скамью подсудимых.
Я начал подумывать, действительно ли хозяин верит в то, что говорит.
— Вы серьезно допускаете возможность такого эксперимента? Профессор Гомец считает, что мозг у Браго удаляли частями, постепенно, путем многократных операций в течение нескольких месяцев… Уж не говоря о том, что, приняв гипотезу, будто мозг Браго живет, общается с Марио и даже создает новые произведения, мы должны предположить, что Боннар разрешил множество необычайно сложных проблем. Ведь это был бы мозг, снабженный искусственными органами чувств и искусственными
Да Сильва насупился.
— Так вы говорите, что Гомец утверждает… — начал он и умолк. — Не знаю, к сожалению, подробностей экспертизы… Однако возможно, Гомец ошибается, — в голосе хозяина прозвучала нотка надежды.
— Он слывет знающим специалистом.
Хозяин надолго задумался.
— Собственно… это уже не имеет значения. Я только напрасно забиваю вам головы глупыми предположениями. В ближайшие дни мы узнаем правду. Главное — уже не удастся скрыть, что в институте Барта творятся довольно странные вещи… и что общественное мнение потрясено обнаруженными фактами. Должен сказать, что пока все складывается удачно. Даже ваш сегодняшний приезд и сообщение Игнацио… Даже то, что Марио остался в институте. А что если вам, сеньор адвокат, сегодня вечером нанести визит Боннару? Нельзя упускать времени и… подходящего случая.
— Мы как раз туда едем. Втроем…
Да Сильва благодарно взглянул на меня.
— Вижу, сеньор адвокат отлично разбирается в обстановке…
— О том, что Марио в институте, мы знали уже в полдень, — вставила сеньора Долорес. — Сеньор Эспиноза получил известие… и мы приехали, чтобы забрать Марио.
Хозяин с трудом сдержал удивление.
— У вас отличные осведомители. Примите мои поздравления! — деланно рассмеялся он. — Неужели падре…
Я подумал, что пришло время поставить точку над i, чтобы избежать двусмысленного положения, которое наверняка вызовет встреча Долорес с Катариной.
— Я получил это сообщение от сеньорины Дали, — спокойно объяснил я. — Не исключено, что мы встретим ее у Боннара.
Хозяин внимательно посмотрел на меня, словно хотел прочесть но моим глазам, что я думаю в этот момент.
— А… сеньорина Дали в курсе дела? — спросил он, акцентируя последние слова.
— Думаю, полностью, — Ответил я тем же тоном и машинально взглянул на Альберди.
В уголках губ священника затаилась ироническая усмешка.
XII
Было уже совсем темно, когда мы выехали из «Каса гранде».
Луна еще не взошла, и огни фар разрезали тьму длинными снопами света, ломающимися на каждом повороте о стволы деревьев и придорожные кусты.
Все молчали. Только сидящий рядом со мной Альберди отрывисто указывал направление, впрочем, совершенно излишне, так как я уже неплохо ориентировался в здешние местах.
Здание института имени Барта не было освещено. Лишь на первом этаже в остекленном холле горели затемненные ночные лампы.
Я остановил машину у подъезда. Только когда мы вышли, я заметил, что Долорес еле жива от волнения, а может быть, даже страха. Она судорожно вцепилась в мою руку, я почувствовал, как ее бьет нервная дрожь. Надо сказать, я и сам бессознательно поддался этой атмосфере напряженности, тем более что мне предстоял особый разговор с Катариной и Боннаром.
Зато Альберди держался не только совершенно спокойно, но даже по сравнению с пассивным поведением в «Каса гранде» словно бы ожил. Опередив нас, он первым поднялся по ступеням и, не дожидаясь, когда мы подойдем к двери, позвонил.