Грань бездны

Глушков Роман Анатольевич

– Неужели те оказались пусты?! – вырвалось у Малабониты.

– Отнюдь, – помотал головой табуит. – Но назвать эти емкости полными тоже было нельзя. Больше всего они походили на опорожненную, но не вычищенную тару, у которой на стенках налипли остатки вещества, какое в ней прежде хранилось. Этих остатков вполне хватило для их комплексного исследования. Но составить по ним представление о загадочных хозяевах контейнеров и об их цивилизации, увы, не представлялось возможным. Стало очевидно, что при всей уникальности и исторической ценности находки мы привезли с Марса обычный мусор. Нечто вроде выброшенных за ненадобностью грязных инопланетных кастрюль.

– И что же это была за грязь, доставка которой на Землю обошлась в такие сумасшедшие деньги? – спросил я.

– Она имеет черный цвет и напоминает мягкую глину или густую хлебную пасту. Обладает крайне сложной, но очень

устойчивой структурной формулой, воссоздать которую в земных условиях совершенно невозможно. Равно как и определить возраст грязи. Она инертна ко всем видам химического и радиационного воздействия. Как, впрочем, и сама не излучает никакой радиации, не горит, тонет в воде и вообще абсолютно безвредна для человека. Только мнется и режется. Однако что характерно: назад, как глина или тесто, уже не слипается. И это – все! Поэтому было решительно непонятно, почему для ее хранения применяются столь крепкие и герметичные контейнеры.

– О, я предчувствовал, что тара в нашем случае окажется многократно интереснее, нежели ее содержимое! – вновь оживился де Бодье.

– Пожалуй, что так, – согласился гранд-селадор. – Контейнерный металл и покрывающий его изнутри толстый изоляционный слой керамики были похожи на свои земные аналоги, хотя и имели в своем химическом составе уйму непонятных присадок и примесей. Благодаря им первый материал выглядел как многократно улучшенная по всем показателям, но при этом не проводящая ни тепло, ни электричество сталь, а второй не уступал по крепости алмазу. Но поскольку и тот и другой можно было с успехом резать, три контейнера в итоге попросту распилили на образцы и разослали по всему миру. А оставшиеся тридцать были отправлены в один из научно-исследовательских центров, расположенных на полуострове Флорида, в городе Майами. Где эти емкости, пережив все последующие катаклизмы, хранились до той поры, пока их не отыскал бывший вожак Стервятников Столпа Гаттераса, ныне покойный Томас Макферсон и его друг – шкипер Пьяница Хань, также, по слухам, давно покинувший сей бренный мир… Хотя не будем забегать вперед. Современная история этих артефактов берет начало вовсе не с Макферсона и Ханя, а с того дня, как на «Инфинито» был впервые разобран двигатель безостановочного вращения…

– С’est impossible! – воскликнул Гуго, вытаращив глаза и уронив от неожиданности вилку на стол. – Я не могу в это поверить! Еще никому в мире не удавалось проникнуть внутрь Неутомимого Трудяги! Гораздо проще продолбить киркой новый каньон через Срединный хребет, чем разбить корпус ДБВ!

– И все же, господин де Бодье, я бы не стал на вашем месте высказываться столь категорично, – снисходительно улыбнулся генерал капитула. – Главная причина, по которой клепальщики Атлантики до сих пор не разобрали Трудягу, элементарна: каждый такой двигатель стоит нескольких состояний, и владельцы ДБВ не соглашаются добровольно подвергать свое богатство разбору на запчасти. К тому же в тех единичных попытках взлома, о каких вы слышали, не использовались технологии эпохи Чистого Пламени. А без них разрезать корпус столпового двигателя действительно нереально.

– Прошу вас: позвольте мне самому на это взглянуть! – взмолился механик, разве что на колени при этом не пал. – Клянусь: я по гроб жизни никому не выдам вашей страшной тайны! Если надо, я готов даже вступить в табуиты и отрезать себе язык! Но только не говорите мне, что я умру, так и не узнав устройство Неутомимого Трудяги!

– Да полноте, господин де Бодье! – Тамбурини посмотрел на Сенатора таким взором, с каким отцы укоряют сыновей, когда те дают в горячке необдуманные обеты. – Вам вовсе не нужно идти ради своей мечты на такое самопожертвование. Обещаю, что вскоре вы непременно побываете в технической лаборатории «Инфинито», где, возможно, окажете нам честь и дадите нашим сотрудникам какие-нибудь весьма полезные рекомендации. Но пока вам придется узнать об устройстве ДБВ с моих слов, поскольку это также имеет прямое отношение к моему текущему рассказу…

Судя по восторженному блеску глаз Гуго, он только что обрел для себя новый смысл жизни. Счастливец! А вот я был бы рад и дальше ничего не знать об анатомии Неутомимого Трудяги, лишь бы это блаженное неведение позволило мне вернуться к прежней жизни мирного перевозчика.

– …Принцип работы двигателя безостановочного вращения довольно прост, – продолжал между тем гранд-селадор. – Иносталь – уникальный металл, способный при определенном способе воздействия на него распадаться на атомы, выделяя при этом огромное количество энергии. Если направить эту энергию в нужное русло, она может в буквальном

смысле своротить горы. Или, как в случае с ДБВ, раскрутить залитый в него жидкий иногаз до умопомрачительной скорости. Набрав ее, наполнитель приводит в движение расположенный в центре этого вихря вал. Который вкупе с надетым на него маховиком вращается с гораздо меньшей скоростью. На поддержание нужных оборотов и, соответственно, рабочей мощности Трудяги тратится уже не так много энергии – свойства разогнанного до такого предела иногаза радикально меняются, и он обретает невероятную инерционность. Так что если, к примеру, для старта двигателя вашего бронеката нам потребовалось бы мгновенно разложить на атомы центнер иностали, то за счет медленного и планомерного разложения следующего ее центнера ваш ДБВ сможет функционировать без остановки около полувека. Вот почему Трудяги никогда не требуют дозаправки. В них изначально заложено столько твердого топлива, сколько его должно хватить до полной выработки двигателем своего рабочего ресурса. Отсюда следует закономерное недоумение: почему тогда Вседержители избавляются от них, когда они находятся, казалось бы, еще в работоспособном состоянии? Точного объяснения этому у нас тоже пока нет. Но мы считаем, что постоянно меняющаяся структура Столпа делает некоторые ДБВ ненужными там, где они до этого были установлены. И те из них, какие перестают вписываться в схему дальнейших технологических преобразований башни, попросту выбрасываются наряду с прочим отслужившим свое стройматериалом. Ведь это для нас Трудяги обладают громадным стратегическим значением. А для Вседержителей они вполне могут быть всего лишь обычным и дешевым расходным материалом. Иной мир – иная шкала ценностей…

– Святой Фидель Гаванский! – вымолвила Малабонита. – Кажется, я начинаю понимать, что заставляет иносталь разлагаться, а затем с легкостью перемещать сотни тонн другой «иностали», к которой приделаны колеса!

– Неужели та самая черная грязь, которая содержалась в марсианских контейнерах? – торопливо осведомился де Бодье. Он тоже догадался об этом, еще не рассекреченном нам ключевом компоненте ДБВ. Чем и поспешил со всеми поделиться, пока выскочка Долорес его не опередила.

– Приятно иметь дело с людьми, которые понимают меня с полуслова, – любезно раскланялся перед смекалистой публикой Тамбурини. – Так и есть: в каждом Неутомимом Трудяге присутствует это вещество. Правда, в очень небольшом количестве – порядка пятидесяти грамм. Но его вполне хватает для полноценной работы ДБВ в течение всего отведенного ему срока. И когда мы обнаружили в нем «черную грязь» и выяснили, на что она способна, заодно раскрыли и тайну артефактов с Марса, над которой наш орден ломает головы чуть ли не с года Всемирного Затмения. Даже налипшей к стенам одного контейнера грязи хватило бы на производство неимоверного количества ДБВ. Двенадцать же тонн этого вещества – именно столько его должно было содержаться в полностью заправленной емкости – могут, по нашим расчетам, разорвать на атомы миллиарды тонн иностали.

– Например, Столп, – заметил я.

– Именно Столп! – подчеркнул глава ордена. – Для чего эти контейнеры изначально и предназначались. Очевидно, Вседержителям нерентабельно демонтировать свое циклопическое оборудование и эвакуировать ее с обработанной ими планеты. Но бросать его, предварительно не утилизировав, хозяева космоса тоже не желают. Для чего заряжают в каждую башню емкость с «черной грязью». А ее неизрасходованные остатки вместе с пустой тарой оказываются затем похороненными в планетных недрах.

– Но позвольте, – возразил Гуго, – а как же быть с выделенной при утилизации энергией? И один-то испарившийся Столп породит такой энергетический выброс, что он накроет собой целое Великое плато. Что же тогда останется на планете после утилизации без малого двухсот Столпов? А если они вдобавок испарятся все разом?

– На сей счет у нас тоже мнение, – ответил Тамбурини, – что энергетический выброс в момент уничтожения башни происходит не радиально, а бьет направленным потоком вертикально вверх. На примере ДВБ видно, что его творцы умеют задавать вектор тока этой энергии без участия проводов и излучателей. Так что вряд ли контроль над выбросом станет для Вседержителей большой проблемой. Впрочем, это всего лишь наша гипотеза. Не исключено, что в действительности все происходит иначе – так, как предполагает господин де Бодье. Возможно, разрушение башен и всепланетная энергетическая буря являют собой финальную стадию захватнического процесса, который проводят на Земле Вседержители. Нечто вроде ее глобальной стерилизации от жалких остатков прежней жизни, что еще ползают и копошатся у подножия Столпов…