Грань бездны
Шрифт:
Имени у новорожденного истребителя тоже пока не было. И я знал почему. По рассказам перевозчиков-гербоносцев, Владычица Льдов обожала лично придумывать названия своим бронекатам. Этому новичку, надо полагать, в скором времени будет оказана такая же честь. Что стало с украшавшей нос «Гольфстрима» табличкой с его именем, неизвестно, но крепления под новую Вик уже предусмотрительно навесил. Что ж, поглядим, для кого он так старался: для меня или для королевы Юга.
Смотреть на безымянного иностального монстра без боли было нельзя. Надо все-таки отдать Синклеру должное: несмотря на спешку, он придал очередному своему творению мало-мальски
Разнились они примерно так же, как потертая, но все еще элегантная туфля и усиленный иностальными накладками солдатский ботинок – пусть новый, но вряд ли достойный считаться произведением обувного искусства. И ни расширенное полезное пространство трюма и палуб, ни более просторная рубка, ни грозное бортовое вооружение не умаляли отталкивающее впечатление, которое начало складываться у меня о новом «Гольфстриме» еще после рассказа Мизгиря. Теперь же, когда я узрел этого мутанта воочию, оно не развеялось, а, наоборот, лишь укрепилось.
Клети со взятыми у церковников напрокат нетопырями были развешаны вокруг истребителя, но шуму эти кровососы почти не создавали. Их главной задачей было давать как можно больше света, ради чего для них не жалели пищи. А сытый нетопырь не только сверкает ярче, но и ведет себя не в пример спокойнее оголодавшего собрата.
Убби догадался верно: клепальщики и резчики уже оставили истребитель в покое. Звуки, которые доносились в эту ночь из главного цеха, были шумом погрузки, экстренно начатой, судя по всему, сразу после объявления грозовой тревоги.
При взгляде на погрузочные работы становилось понятно: Кавалькаде предстоял долгий путь на Юг. По трапу туда-сюда сновали грузчики, таскающие в трюм бронеката коробки с продуктами, ящики с боеприпасами и запчасти. К горловине главного резервуара был подсоединен шланг. По нему из городского водопровода велась закачка воды. Какое ее максимальное количество мог взять на борт истребитель, я точно не знал. Но поскольку раньше на «Гольфстриме» стоял водяной бак повышенной емкости, вряд ли спешащий Вик тратил время на его модернизацию. Вместо этого артельщики Синклера предпочли нарастить бронекату боевую мощь, в чем они и по сей день оставались непревзойденными мастерами.
Контейнеры Макферсона уже находились на борту, сложенные в устойчивую четырехъярусную пирамиду между шкиперским мостиком и марсовой мачтой. Очевидно, дон Балтазар приказал погрузить драгоценные ящики в первую очередь. Прицепить к истребителю трейлер было нельзя – мешала кормовая сепилла, – поэтому новый шкипер и разместил крупногабаритный груз прямо на верхней палубе. Да и не было больше у «Гольфстрима» трейлера. Его изрезали на части, а их пустили на переделку буксира. Все, кроме колес. Они лежали в стороне и либо входили в полученный Виком гонорар за работу, либо ему предстояло соорудить на их базе для Владычицы еще один транспорт.
У меня было время свыкнуться с мыслью о том, что прежнего «Гольфстрима» больше нет. И потому я воспринял открывшуюся мне сейчас горькую правду со стоическим спокойствием. Подумал лишь о том, что ежели вскоре провалюсь в рай, мои предки не станут хлебать со мной из одного котла, а утопят меня в нем в отместку за все мои фатальные ошибки. Утопят и даже не выслушают мои оправдания в том, что я погиб, отстаивая наше попранное фамильное достоинство
– Взгляни-ка на это дерьмо, Проныра, – попросил Убби, ткнув меня локтем в бок и указав на сооруженную под потолком цеха систему зеркальной иллюминации. – Что скажешь? Готов рисковать дальше или у тебя есть другое предложение?
Полтора десятка вращающихся на специальных кронштейнах зеркал соединялись между собой узкими мостиками, подвешенными к стропилам на иностальные штанги. Эти переходы были сделаны для того, чтобы осветитель мог, не спускаясь, обойти и отрегулировать за раз все зеркала или перекрыть заслонки на световодах. Сеть эстакад протянулась практически через весь потолочный ярус цеха. А одна из них пролегала настолько близко от мачты истребителя, что даже де Бодье перепрыгнул бы с этого мостика на марсовую площадку.
Ближайший к нам переход располагался аккурат под зеркалом, нацеленным на наш световод. Свесившись в отверстие, Сандаварг осторожно, дабы его не заметили снизу, повернул кронштейн и, сдвинув отражатель вбок, освободил для нас путь. Иного, более удачного плана никто из нас так и не родил, а значит, пришлось вновь поддерживать инициативу северянина и вторгаться в цех этим путем.
Перил на метровой ширины мостиках не было. Их роль играли штанги, за которые те были прицеплены к стропилам. Убби придержал меня и остальных за шиворот, пока мы слезали на эстакаду, после чего передал нам Физза, свое оружие и спустился внутрь сам.
Отныне медлить было нельзя. Нас могли обнаружить в любую секунду, и чем позже это случится, тем лучше. Мы переживали последние спокойные мгновения, хотя какое, к чертовой матери, это было спокойствие? Лишь Сандаварг и Физз не дрожали от нервного напряжения. Меня же и прочих колотило так, что, казалось, еще немного, и мостик под нами начнет дребезжать и ходить ходуном.
– Как только окажешься на «Гольфстриме», первым делом поднимай трап, – отдал я северянину последний наказ. – Справа от него увидишь на борту большой красный штырь – это то, что тебе нужно. Дергай его что есть силы. Там стоит регулятор скорости, поэтому чем ниже ты опустишь рычаг, тем быстрее заработает подъемник. А дальше поступай как знаешь. Не нам тебя учить, кого убивать, а кому даровать пощаду…
Красться по высотным переходам было необязательно. Теперь нас мог запросто заметить всяк, кто задерет голову к потолку. Держась за штанги, мы поспешили к нужной эстакаде за идущим впереди северянином. По пути Малабонита сняла со спины лук, готовясь прикрыть Сандаварга с марсовой площадки, если у того вдруг возникнут затруднения.
В цеху ошивалось около дюжины гвардейцев, но погрузку контролировали всего двое. Один из них с важным видом прохаживался по палубе, второй топтался внизу у трапа и пересчитывал вносимые по нему ящики. Таскающие их артельщики также представляли для Убби угрозу. Обычно не воинственные, в присутствии кабальеро они могли исполниться героизма и наброситься на злоумышленника скопом. Равно как и члены нынешнего экипажа «Гольфстрима», которые, занятые своими делами, не принимали участия в погрузке. Узнанный мной издалека знаменитый шкипер-гербоносец Чеслав Бобровски находился в рубке и, склонившись над раструбом коммуникатора, вел с кем-то переговоры; это на буксире шкипер мог запросто докричаться до механика или бортстрелка, а на двухпалубном бронекате им приходилось общаться друг с другом через специальные переговорные трубы – коммуникаторы.