Грань риска
Шрифт:
— Глория, расскажите ему, как мы теперь представляем себе действие препарата, — произнес Эдвард, проигнорировав замечание Стентона.
— Мы полагаем, он служит буфером в регуляции действия внутримозговых нейротрансмиттеров, — продолжила объяснение Глория. — Это вроде того, как химические буферные соединения поддерживают рН среды на относительно стабильном уровне.
— Другими словами, — опять уточнил Эдвард, — «ультра» или какая-то иная молекула, отличающаяся по структуре от молекулы «ультра», своим действием стабилизирует эмоциональный фон. Во всяком случае, такой была ее первоначальная функция. В задачу
— Что ты имеешь в виду под «первоначальной функцией»? — спросил Стентон.
— Нашими последними работами установлено, что эта функция развивалась в головном мозге параллельно его эволюционному развитию, — ответил Эдвард. — Теперь мы имеем все основания полагать, что задача соединений, подобных «ультра», трансформировалась от простой стабилизации эмоций до подчинения эмоций сознательному контролю.
Глаза Стентона снова загорелись.
— Секундочку. — Он старался понять значение сказанного. — Ты утверждаешь, что если человек, страдающий депрессией, начнет принимать «ультра», то для выздоровления ему достаточно будет захотеть не страдать депрессией?
— Да, именно в этом заключается наша рабочая гипотеза, — подтвердил Эдвард. — Естественное соединение с такой функцией присутствует в головном мозге в минимальных количествах, но играет огромную роль в моделировании эмоций и настроения.
— Бог ты мой! — воскликнул Стентон. — Ведь «ультра» может стать молекулой века!
— Вот почему мы работаем без сна и отдыха, — подхватил Эдвард.
— А чем вы заняты сейчас? — поинтересовался Стентон.
— Всем на свете, — проговорил Эдвард. — Сейчас мы всесторонне исследуем структуру и свойства молекулы. Теперь, когда мы знаем, что в мозгу она связывается с рецептором, нам предстоит выяснить природу связывающего ее белка. Мы хотим выяснить структуру этого белка или нескольких белков, так как считаем, что в разных условиях в связях с рецепторами бывают задействованы различные боковые цепи молекулы «ультра».
— Как вы думаете, когда мы сможем приступить к маркетингу в Европе и Японии? — поинтересовался Стентон.
— Мы сможем ответить на этот вопрос, когда начнутся клинические испытания, — пояснил Эдвард. — А этого не случится, пока мы не получим разрешения Комитета по лекарствам.
— Нам надо каким-то образом ускорить этот процесс, — горячился Стентон. — Это же идиотизм! У нас в руках молекула ценой в миллиард долларов, а мы того и гляди станем банкротами.
— Минутку, — громко произнес вдруг Эдвард, привлекая к себе всеобщее внимание. — Черт, почему эта мысль не пришла мне в голову раньше? Я только что придумал, как нам сэкономить время. Я начну сам принимать «ультра».
На несколько минут в помещении воцарилась мертвая тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов на каминной полке и криками чаек за окном.
— Ты считаешь, что это будет мудро? — поинтересовался Стентон.
— Черт возьми, конечно, да! — пылко воскликнул
— Это верно, мы не обнаружили никакого токсического воздействия, — подтвердила Глория.
— Культуры тканей в присутствии «ультра» чувствуют себя превосходно, — добавил Дэвид. — Особенно культуры нервных клеток.
— Идея принимать экспериментальное лекарство мне не кажется хорошей, — в первый раз подала голос Ким. Она присутствовала при разговоре, стоя в дверях холла.
— Я лично считаю эту идею блестящей. — Эдвард бросил на нее сердитый взгляд.
— Сколько времени мы сможем в таком случае сэкономить? — поинтересовался Стентон.
— Черт возьми, мы сможем получить ответы на все вопросы еще до начала официальных клинических испытаний, — ответил Эдвард. — Вы представляете себе, насколько просто будет нам оформлять протоколы испытаний.
— Я тоже буду его принимать, — сказала Глория.
— И я, — присоединилась к ним Элеонор.
Один за другим и прочие исследователи одобрили идею, и высказали желание участвовать в эксперименте.
— Мы можем варьировать дозы, — предложила Глория. — Если шесть человек станут принимать лекарство, то на таком материале можно будет сделать статистически обоснованные выводы, подтверждающие результаты.
— Мы можем распределить дозы слепым методом, — добавил Франсуа. — В этой ситуации никто из нас не будет знать, большую или маленькую дозу он принимает.
— Насколько соответствует закону прием незарегистрированного лекарственного средства? — спросила Ким.
— Какому еще закону? — рассмеялся Эдвард. — По закону о наблюдательной комиссии учреждения? Но у нас есть «Омни», и мы сами составляем эту наблюдательную комиссию. Так что мы не нарушим никакой закон.
Все сотрудники дружным смехом поддержали Эдварда.
— Мне кажется, что эти опыты должны регламентироваться какими-то государственными законами и постановлениями, — настаивала на своем Ким.
— Да, такие постановления существуют, но они касаются только тех учреждений, которые проводят исследования на государственные деньги. Мы же таковых не получаем.
— Но ведь должны же быть какие-то правила, запрещающие использование людьми лекарств до их испытания на животных, — упрямо продолжала Ким. — Даже простая интуиция подсказывает, что такой прием лекарств может оказаться очень опасным. Нельзя быть такими твердолобыми. Вы же помните катастрофу с талидомидом. Разве все это нисколько вас не беспокоит?
— Здесь не может быть никаких сравнений с той злосчастной ситуацией, — возразил Эдвард. — Тогда и речи не было о том, что талидомид является природным соединением, к тому же с самого начала было ясно: он очень токсичен. Но, Ким, мы же не требуем, чтобы и ты принимала «ультра». Ты у нас будешь контролем.
Все снова рассмеялись. Ким вспыхнула от стыда и, покинув гостиную, вышла на кухню. Ее поразило, как быстро изменилась атмосфера в ученой компании. От враждебной напряженности все перешли к безудержному и легкомысленному веселью. Ким с огорчением подумала, что это, по-видимому, проявление групповой истерии, спровоцированной переутомлением в сочетании с большими ожиданиями.