Грань Земли

Тюдор Адам

– Я восхищён твоим умением так удивительно и прекрасно имитировать жизнь!
– Выдохнул Макс.

– Что?!
– Воскликнула брюнетка.
– Как ты смеешь!

– Твои чувства такие живые, а твой голос, твой взгляд, они пробирают до самого сердца, пронизывают каждую мысль. Ты словно музыкант, где наши души это инструменты. И хоть мелодии твои веют мраком, я верю, ты способна на большее. Я бы с радостью принял участие в концерте жизни, который ты однажды, я уверен, подаришь этому миру. Я бы изобразил это на холсте. Эту грубую, каменную натуру, в которой начала раскрываться нежная, чувственная мякоть. Ты видишь меня насквозь, верно? Но точно

так же и я вижу тебя. Ведь ты не умеешь смотреть односторонне, не закрываясь, не обмениваясь частью своей души, внутри которой тлеет боль. Теперь я ведаю даже твоё имя!

– Ты не знаешь меня! Не знаешь!
– Её лицо исказилось злобой.

Она стиснула Максу шею и начала душить, распуская на его теле верёвки тёмных вен, вот только, их рисунок тут же исказился, обращаясь в цветы, птицы и пейзажи, чем угодно, но только не путами. Чёрные, мальчишеские глаза смотрели и видели Азалию, и она внутренне содрогнулась при виде самой себя.

– Я держусь света, Азалия, и твой мрак не имеет надо мной власти, ибо это твои тьма и боль, не мои. Ты не гасишь свет, а только распаляешь.
– Макс взялся за руки, что его душили, и отцепил от шеи, но не выпустил из рук.

– Ты хотел познать мою боль? Так получай!
– Зашипела Азалия.

И Макс ослеп. Он провалился и тонул глубоко во тьме. Вылетел за пределы собственного сознания. На самое дно. И тьма, что там ютилась, вдруг ожила, забурлила и вскипела. В ней открылись сто тысяч бьющихся сердец, окружённые сотнями оттенков чёрного, из которых ныне была соткана вся Бугульма. Но Макса привлекло лишь одно сердце. Он потянулся к его ауре и провалился в яркий сон.

* * *

Ноги волочились по земле, когда Дамир приоткрыл глаза и стал вертеть головой. Два мента, держа под руки, волокли его во внутренний двор полицейского участка. Впереди вприпрыжку шёл ещё один тип, но в гражданской одежде. Руки его были сложены за спину, он семенил и насвистывал, глядя в небо. Подойдя к крыльцу, он быстро поднялся по ступенькам, открыл серую дверь, покорно пригнулся и указал рукой.

– Прошу!
– Мужчина улыбнулся.

Так улыбаются, когда хотят похвастаться шикарной виллой. Уже внутри весельчак потрепал Дамиру волосы, похлопал по плечу, взял на проходной связку ключей, перепрыгнул через баранку на блокпосте, а затем, улюлюкая и гремя ключами, помчался по коридору к решётчатым дверям, через которые Дамира уводили всё ниже и глубже в темноту и сырость подвальных помещений.

Наконец, они завернули в одну из комнат. Щёлкнул выключатель, и тусклый свет лампочки, висящей на пыльном проводе, осветил болотистые стены и одинокий квадрат стола посередине комнаты с двумя стульями. Полицейские вышли, а весельчак и Дамир сели напротив друг друга.

– Тебя зовут Риязов Дамир?

Кивок.

– Зачем я здесь?

– Ты ведь потерял маму и папу, государство не может остаться в стороне от этой трагедии. Мне нужны имена, даты, адреса и телефоны, и что там ещё обычно спрашивают?
– Поинтересовался весельчак. Дамир сглотнул.
– У тебя же есть брат близнец, правда?
– Кивок. Весельчак усмехнулся.
– Вас наверно часто путают в школе, но ты не думай, родственные связи очень важны. Кстати, а как вы познакомились с големом?

– Кем?

– Ну Дементием! Вашей зверушкой…

– Да, собственно, никак, случайно пересеклись в одной яме.

– Жалко этого парня… А много он успел

разболтать?
– Спросил весельчак. Дамир хмыкнул.
– Да, язык у него просто каменный, но иногда он такая сорока! А хотя знаешь, расскажи лучше о себе и своём брате. Вы ладите? Живёте душа в душу, или каждое доброе утро начинается с мордобоя?
– Весельчак усмехнулся.
– Надо же, какой молчаливый и недоверчивый.
– Он хлопнул Дамира по плечам.
– Расслабься, пионер, и выдай что-нибудь по советскому бойкое! Всё-таки твой брат сейчас наблюдает, - весельчак указал пальцем вверх, вдруг пододвинулся и стал шептать, - я решил застримить наш диалог. Я, конечно, не Познер или какой-нибудь Дудь, но чувствую в себе журналистский потенциал.
– Весельчак отодвинулся и рассмеялся.
– Хей, хей, хей! Ты ведь и правда здесь, Максимка? Ну же, появись, появись, появись! Так и будешь молчать? Я просто обожаю это. Братское единство! Близнецовость! Взаимосвязь! Вдохновляет, аж трясёт. Но нет, он не явит себя, чтобы спасти своего любимого братца, потому что ты ему не нууужен… А вся твоя братская любовь, опека и забота для Максимки словно дешёвые, одноразовые салфетки, и это даже не зева плюс, а дюшманская туалетная бумага!

Дамир сжал кулаки и затрясся.

И сколько бы Макс к нему не рвался, не мог преодолеть невидимый барьер. Кричал, махал руками, но брат и ухом не повёл.

– Ты не нужен ни своему брату, ни родителям, тебе ведь это давно известно. И это знание сидит так глубоко. Скажи, каково это быть тенью?

В комнате будто потемнело, а вместе с этим темнел и Дамир.

Весельчак же стоял за его спиной и массировал плечи и шею.

– А теперь, Максимка, я вот что тебе скажу. У меня твои мамка, папка и братец, а у тебя ручная зверушка. Предлагаю обмен. Прямо как в детском саду. Ну, жду вас на чай с тортиком, с меня печеньки.

Весельчак щёлкнул пальцем, и вся выстроившаяся из мрака картина развеялась, остались лишь тёмные пары. Но теперь уже не так глубоко. Где-то на поверхности сознания. Главное суметь отыскать себя в этом тумане. Тело, у которого не осталось сил даже чтобы пошевелиться, вздохнуть или разогнать кровь одним только биением, оно вот-вот умрёт, а от души осталась лишь искра. Она парит сквозь слои мрака, сквозь души и сердца, что ненавидят и вожделеют в одно и то же время.

И вдруг, случайно, витая там и сям, Макс набрёл на существо из красной глины. Оно уже разложилось и расплавилось, и растекалось в своей агонии бесконечных попыток обрести утраченное знание.

– Дементий, твоё задание, ты вот-вот провалишь его!
– Прошептал Макс, и унёсся к своему цепляющемуся за жизнь едва живому тельцу, которое душила Азалия.

Возвращение в тело заняло чуть больше времени, чем выход из него. Когда Макс открыл глаза, над ним уже с грозным видом возвышался Дементий. Он схватил Азалию и швырнул куда-то далеко в воду, а затем закинул Макса на плечо и понёсся через скопления людей, бесцеремонно расталкивая всех, но им было плевать.

Путь пролегал через дворы, дороги и закоулки, к заброшенному и покинутому всеми супермаркету, неподалёку от центра. Дементий раздвинул стеклянные двери, пробрался внутрь, прогулялся и осмотрелся, попутно набирая в корзину еды.

Макс едва шевелился.

– Я видел Дамира. И демона в человеческом обличье.

– Где?

– В полицейском участке. Демон пригласил нас. Он тебя знает, он назвал тебя голем… Что всё это значит и что нам теперь делать?