Грань Земли
Шрифт:
Должно же быть место, где находится Ранзор, Тэсса, Дамир и его родители, но где? Макс впитывал все паутинки тёмных нитей и темнел сам. Эта тьма разъедала брешь почище человеческих эмоций, наверно потому, что была их уродливым искажением и от того всё сознание понемногу трескалось.
Несколько минут спустя Макс совсем потемнел и уже не мог впитать ни одной капли, потяжелев настолько, что свалился на бок и только содрогался, глядя в одно и то же место на дороге.
Это содрогалась его
– Не бережёшь ты себя, Максимка!
– Прозвучал ехидный голос.
– Но не беспокойся, я позабочусь о тебе!
Ментальные искривления усилились, и всё вокруг стало тёмно-серым и размытым. Но дело было не в Бугульме, а в самом Максе, что-то неладное творилось с ним.
Теперь вокруг была не городская площадь, а склон, усеянный ягодами на окраине леса за лыжной базой. Там, где начинался спуск перед видом на серые многоэтажные дома, стоял Ранзор и глядел на горизонт.
Макс же оказался где-то в середине этого поля. Чёрными каплями моросил дождь. Небо громыхало, а молнии вспыхивали так ярко, что всё тонуло в свету.
Правее, чуть ниже по склону, у одинокой яблони Дамир и Тэсса, расчерченные тёмными и фиолетовыми венами, удерживали маму и папу с поникшими головами.
Макс всё ещё ощущал тяжесть, когда Ранзор обернулся, вытянул руку и выстрелил чем-то, что кольнуло в самое сердце. Это был чёрный ментальный крючок, выросший из нитей. Он накрепко вонзился в брешь.
Ранзор намотал нити на руку, а затем потянул и стал дёргать. Макс не смог удержать крик. Он вопил и вздрагивал, словно крючок вонзился в каждый орган и вырывал с кровью и мясом. Ты не вырвешь из себя этот крючок, если твоя воля недостаточно сильна, ты поддашься.
Вот и Макс валялся в изнеможении, точно мешок набитый картошкой. Душа трескалась и вот-вот должна была порваться. Но крючок вырвался вместе с клочком души, а с ним вылилась и вся скопленная хворь, что Макс успел впитать. Она растекалась вокруг и тут же рассеивалась по земле и воздуху, траве и деревьям. Макс задышал легче и ощупал сердце.
– Здравствуй, Максимка!
– Ранзор сделал глубокий вдох и осклабился.
– Я же говорил, что позабочусь о тебе, теперь ты мой должник и обязан делать всё, что я пожелаю.
– Ага.
– Ответил Макс, с трудом поднимаясь.
– Что ты агакаешь?! Так гласит кодекс!
– Какой кодекс?
– Кодекс всех порядочных граждан, а ты ведь порядочный мальчик?
– Спросил Ранзор.
Макс
– Я хочу, чтобы ты отпустил их, отпустил их всех.
– Это означает да?
– Вновь спросил Ранзор.
Макс не ответил, лишь пристально вгляделся, отчего Ранзор даже задрожал.
– Почему ты молчишь?!
– Спросил он у Макса, но тот отвернулся и направился к яблоне.
– Заклинаю тебя! Остановись!
Макс замер.
– Так ты согласен?!
– Хорошо.
– Согласен помочь мне?!
– С удивлением переспросил Ранзор.
– Возможно.
– Макс зашагал к семье.
– Я только хочу стать частью этого мира, влиться в тусовку и улучшить её!
– Прекрасно.
– Я спасаю твоего брата, прямо сейчас, ведь он не избранный и получил силу земли, он бы сгорел, если бы не мощь моей стихии!
– И я благодарен тебе за это!
– Я могу избавить ваш мир от всех войн и насилия!
– Закричал Ранзор.
Макс остановился, глядя на агрессивно настроенных Дамира и Тэссу и беспомощных родителей.
– А что насчёт Тэссы?
– Спросил он, обернувшись.
– Ты ни разу не упомянул о ней.
– Эволюция уже несколько веков на слуху, в теории. Я же могу её реализовать, превратить сказку в жизнь. С моими дарами каждый человек и вся планета эволюционируют в нечто невероятное. Пора бы уже.
– Звучит довольно избито.
– Я установлю вечную гармонию и трансгуманизм. Вы называете плоды моей деятельности хворью, я же зову это счастьем.
– Ты просто обосрался, и пытаешься выдать это за искусство. Твоё счастье омерзительно. Что тут скажешь, не ты первый, не ты последний.
– Что по-твоему я сделал? Отвечу – обнажил человеческие души, избавил этот город от лицемерной морали. Что такое мораль как не духовное бесплодие? Ты одеваешь маску христианина и становишься как бы праведным, вот только всё гнилое остаётся внутри, скрытым и тайным, выливаясь во что-то непристойное, когда никто не видит. Ведь люди так и поступают, консервируют, стесняют и душат свои пороки, и в этой неволе они навсегда остаются в своей неказистой изначальной форме. А теперь я освободил эту первобытную мощь, и она взрастёт во что-то великолепное! Этикет и манеры такая глупость, ведь это не от чистого сердца, это просто маска и как по мне, чудовище, открытое миру гораздо честнее и прекраснее, чем те, кого массы считают праведниками. Я хочу видеть правду, какой бы она ни была.