Грань. Выбор, которого нет
Шрифт:
Я переваливаюсь через старый подоконник, молясь, чтобы никто не расслышал скрипнувших петель старых рассохшихся рам. Стараюсь не думать, ни о старушке, ни о еще четырех подозрительных кучах в углах. Прыгаю в низ, чувствуя, как рвется тонкая ткань моего летнего сарафана, юбка которого за что-то зацепилась. Но сейчас мне все безразлично. «Бежать» — эта мысль бьет набатом и я с ней полностью согласна.
На улице никого. Но даже если бы и был, не думаю что смогла бы что-то внятно объяснить или, например, вспомнить, что нужно позвонить в полицию. Нет, я просто бежала, желая оказаться как можно дальше. Бежала, не глядя, по знакомому
В первое мгновение я просто падаю в ее объятия, меня колотит от пережитого. Я что-то пытаюсь объяснить, куда-то позвонить, а в голове без остановки звучит: «Бежать». В какой-то момент я вырываюсь из ее рук, хватаю чемоданы, которые мы готовили для поездки на море, и заставляю маму вызвать такси. Пять минут до прибытия машины. Теперь я, почему то, абсолютно спокойна, но этот резкий перепад пугает маму и сестру, которая с недоумением смотрит на нас, еще больше.
Я срываю остатки сарафана и натягиваю спортивный костюм. Мама все еще спрашивает, что случилось, пытается понять мою сумбурную речь. Но это все не важно. Сейчас самое главное это уехать. Я начинаю переживать, что они придут сюда, вслед за мной, что я сама привела их к своей семье, и это заставляет меня спешить еще больше. Я мало что поняла из разговоров похитителей, но одно точно: я им зачем-то нужна, и не обязательно живая.
Не знаю, сколько прошло времени, но такси уже стоит у подъезда, рядом слышен сигнал полицейской машины, кажется, мама все-таки им позвонила. Я вижу, что таксист косится на нас, но пока ничего не спрашивает, и мы спешно кидаем пузатые чемоданы в багажник. Вдруг со стороны арки раздается какой-то странный шорох, и я испуганно оборачиваюсь, надеясь, что мне показалось. Но нет, застывшая рядом Алиса указывает пальцем на появившиеся в проходе темные мужские силуэты, которые стремительно приближаются к нам.
«А это кто?» — с детской непосредственностью спрашивает сестренка. Я на выдохе вскрикиваю — «Это они!» — толкаю Лисенка к машине, но понимаю, что мы опоздали. Мама переводит взгляд с сестры на меня и успевает произнести: «Но там никого нет…». А в следующую секунду они обе падают без сознания. Тело становится каменным, голова — ватной. Я снова проваливаюсь во мрак. Мы не успели.
В этот раз я очнулась резко и без промедлений. Наверное, потому что мне в лицо сунули какую-то вонючую проспиртованную тряпку. В любом случае, то, что я пришла в сознание, скрыть было невозможно.
Место новое, а лица все те же, век бы их не видеть. Бритоголовый садист усмехаясь машет чем-то у меня перед лицом, но мне трудно сфокусировать зрение. Электрический холодный свет окрашивает все вокруг голубоватыми оттенками, и я не сразу признаю в мелькающем перед глазами предмете полупрозрачный изогнутый флакон, заполненный алой жидкостью.
— Знаешь, что это? — Откуда-то с боку прозвучал голос того, кого я определила главным — Очень нужная, как оказалось, вещица — твоя кровь. А он — теперь в моем поле зрения появилась увенчанная перстнями рука, указывающая на садиста — маг крови. Как ты понимаешь, найти тебя для нас не проблема.
Теперь главный стоял прямо передо мной и говорил мягким тихим голосом, вот только глаза оставались холодными, и
— Веришь, я очень не хочу убивать ни тебя, ни твоих милую сестренку и мать. Но он… — главный, с притворным сожалением вздохнул, снова указывая на садиста. — Сделает это с превеликим удовольствием, если мы не договоримся.
— Что вам от меня надо?
— Сущая мелочь, мне нужно чтобы ты открыла путь и провела нас по нему. Тогда, я обещаю, они будут жить. Я даже принесу тебе истинную клятву.
Кто-то из нас явно сошел с ума и хочется верить, что это не я. Вот только почему мама их не видела? Или может, это все вообще галлюцинации? Можно было принять эту мысль как основополагающую и успокоиться, но не будем забывать о том, что пессимисты живут дольше. Так что надеемся на лучшее, а вот готовимся к худшему. В любом случае я — не та, кого они ищут. И если они поймут это, то вряд ли оставят нас в живых. Что делать? Я посмотрела на ждущего ответа мужчину и поняла: «Нужно тянуть время, а значит разговаривать».
— Ябы с радостью помогла вам открыть путь — вот так, я белая и пушистая, — но, к сожалению, я понятия не имею, что это значит. Возможно, вам стоит поискать кого-то другого?
Я пыталась по мимике понять реакцию на свои слова, но складывалось странное впечатление, что ответ всех вполне устроил. По крайней мере, главный с улыбкой кивал в такт моим словам.
— Конечно-конечно. Я все понимаю. Но ты не волнуйся, сейчас Стилет приведет твоих родных, и мы обо всем договоримся. Тебе всего лишь нужно будет подержать в руках один амулет, и они будут свободны, как тиосский ветер.
Садист-Стилет вышел из комнаты, а я наконец-то смогла осмотреться. Такое чувство, что мы в подвалах какой то больницы: белые стены проспиртованный воздух, старые местами мигающие лампы. Атмосфера для фильма ужасов, несвоевременно подумалось мне. Но спросить я все же решилась.
— Где мы?
В этот раз мне ответил кутающийся в плащ старик, перебирающий какие-то камни на столе.
— В лекарне конечно. Где же еще соберется достаточное количество смертей? Вы вот знали, юная барышня, что души, покидая тело, истончают грань миров. Они тоже строят путь, правда, не совсем как вы конечно. Дар ходящих — это мало изученная область науки. В моих лабораториях они пока не появлялись, но я слышал от друзей, что в неволе их магия слишком часто дает сбои. Что прискорбно, ведь приводит к гибели подопытных, а их не так-то просто найти. — Именно в этот момент открылась дверь, отвлекая меня от осознания, что для этого старичка, если исходить из его слов, я — лишь интересная лабораторная мышка.
— Эрон! — мне показалось в голосе главного впервые прозвучала угроза. — Думаю нашей гостье сейчас интереснее другое. Прошу милые дамы.
В комнату вошла мама, за руку которой судорожно хваталась сестра. Их беспардонно усадили прямо на холодный пол у стены, а попытка мамы пойти мне навстречу не увенчалась успехом. Она не смогла приблизиться к центру комнаты больше чем на несколько шагов.
— Итак, время клятвы. Подойди сюда, — кивнул он мне.
Возле двери — два амбала, за спиной матери — кровожадно ухмыляющийся садист. Я не понимаю, что за цирк происходит, но сейчас точно не время качать права. Поэтому я подхожу к высокому, но слегка обрюзгшему мужчине средних лет, в черном камзоле с золотой вышивкой, и вкладываю руку в его ладонь.