Грань

Брюханов Данил

– Ну-ну, – буркнул Эмиль, возвращаясь к своим оставленным ящикам – ты меня слышал…

Парни возобновили подсчет, изредка переговариваясь лишь по делу. Остаток дня прошел сравнительно спокойно.

Глава

2

Иркутский филиал, в котором трудились наши герои, по прошествии 2 месяцев, обеими ногами встал на твердую почву экономического роста. Петр Семенович остался работать в должности регионального директора. Эрик был отправлен в Томск заниматься привычным для себя делом – в качестве первопроходца новых рынков по добычи сырья. К счастью, наша страна настолько огромна, что встретить нефть и газ в ее недрах представляется более возможным, чем не встретить их там. Эмиль же остался в Иркутске в качестве первого доверенного лица и помощника Петра Семеновича, на официальной должности его заместителя. И вот уже полгода как наши герои не виделись.

После той памятной перепалки на складе, отношения между парнями несколько облегчились для Эрика. И дело было вот в чем. Эмиль говорил на нескольких языках.

На русском, на своем этнически родном – азербайджанском, и мог даже довольно неплохо изъясняться на английском. Но один язык был ему чуть ли не ближе родного. Этим языком был язык силы. И как только до него дошло, что Эрик способен изъясняться на этом языке так же сносно и доходчиво, как и он сам, отношения между парнями пошли на поправку. Нет, кавказец не оставил своей привычной манеры общения, ведь это являлось частью его натуры, однако же, существенно снизил частоту и градус присущих ему шуток и подколов. По крайней мере Эрик теперь мог с ним работать без дальнейшего разрушения своего душевного спокойствия. Без накапливания обид и роста степени неприязни к коллеге. И во многом благодаря этому, дела у парней, как у руководителей, а, следственно, и у всего иркутского филиала быстро пошли в гору.

Эрик после расставания с Эмилем, занял должность заместителя директора по производству и развитию в томском отделением компании. Он наконец то задышал полной грудью. Ведь теперь он принимал самое непосредственное участие в наборе сотрудников, чему и несказанно был рад. Эрик сам проводил собеседования и утверждал в команду только тех людей, которые были ему симпатичны. Естественно, он принимал в расчет профессиональные навыки кандидатов, но не ставил их на безоговорочное первое место, как подавляющее большинство руководителей его уровня. Ведь по натуре, Эрик был из тех руководителей, что превыше всего ценят порядочность и характер человека. Эрик никогда не понимал и не был согласен с выражением: «Хороший парень – не профессия». «Хороший и умный парень», – думал он – «это настоящий дар, а профессии всегда можно обучится, было бы желание». Плюс ко всему было очень приятно занимать столь высокий пост в таком молодом возрасте. Эрик стоически пытался заглушить громкое пение медных труб у себя в голове, ибо твердо знал: нет ничего для личности более разрушительного и вредного, чем гордыня. Однако, одновременно с этим ужасно гордился своей развитой не по годам мудростью, позволяющей это понимать.

На протяжении 2-х лет молодые люди работали в одной компании, успешно справляясь с возложенными на них обязанностями. Пару раз в году они пересекались на праздниках, обучениях, спартакиадах и на всем том, что любая уважающая себя компания устраивает для сотрудников, взращивая и укрепляя в них тот самый корпоративный дух. Все эти активности требовали подчас непомерных ресурсов, времени и сил, а нацелены были на то, чтобы работники прониклись друг к другу теплыми чувствами и стали настоящей командой. Это разумеется в идеале. Эрик же думал, что ключевую роль в сплочении любого коллектива играет количество совместно выпитого алкоголя. А все эти тим-билдинги, коучинги, и прочие тренинги есть ни что иное как ширма, цель которой цивилизованно прикрыть желание массовых скоплений офисного планктона к оскотиниванию и бесконтрольному спариванию вдали от жен и семей. Поэтому он смотрел на все эти проявления корпоративного зомбирования со здоровой иронией и цинизмом, и благодарил всех богов, одаривших его той самой колоссальной, мудростью, позволяющей это понять. Но, как и любой умный и проницательный человек, а также образцовый сотрудник, старательно играл свою роль в этом корпоративном мракобесии, когда то имело место. Странным было бы как раз обратное.

Когда между Эриком и Эмилем случались встречи на вышеописанных мероприятиях, то оба вели себя дружелюбно, цивилизованно и, можно сказать, даже чинно. Прошлые перепалки и подтрунивания друг над другом не повторялись и, более того, теперь вообще казались немыслимыми. Парни всегда тепло приветствовали друг друга, обнимались, хлопали по плечам. Однако у Эрика при таких встречах всегда пробегал холодок по телу. Он ничего не забыл, и каждый раз, когда видел Эмиля внутренне концентрировался, собираясь с силами и готовясь к новой возможной пикировке. Он не мог допустить даже малейшей насмешки или любого другого удара по своей репутации. Ведь если он покажет, что хоть кто-то может позволить по отношению к нему неуважительный тон, то и с уважением подчиненных на новом месте можно будет распрощаться. Поэтому Эрик всегда был настороже. Он даже заготовил себе набор острот, и всегда при появлении Эмиля в поле зрения, перебирал их в уме, подобно тому, как герои боевиков заряжают свое оружие и проверяют другую амуницию перед жаркой заварушкой.

Как чувствовал себя Эмиль во время их встреч мы с уверенностью сказать не можем, 85% – что он относился к этому гораздо проще, а может и вообще не помнил или не придавал значения их прошлым конфликтам. Во-первых, это было для него скорее естественное, а вовсе не стрессовое состояние. Во-вторых, потому, что опять же 90% процентов всех конфликтов инициировал он сам. Да и вспомните себя: когда вы выступаете в роли агрессора, когда идете на конфликт, и, что самое главное, когда жертва ваша уступает и не дает отпор, адекватный вашей агрессии, страдаете конечно же не вы. А кто страдает от всего этого, вам и дела особенно нет. Напротив, атакующий чувствует себя на коне. А как же иначе! Ведь так и должно быть!

Атака, напор и чувство доминирования как раз-таки и придают уверенности и ощущение превосходства над другими. Нельзя ведь представить себе гепарда, преследующего газель, хватающего ее острыми когтями, ломающего шейные позвонки мощной челюстью с острыми зубами, а потом терзаемого рефлексией по этому поводу. Таковы уж хищники, без этого им не выжить. Такими их создала природа, соблюдающая, в своей непостижимой для человека мудрости баланс сил, без которого всем было бы, в конечном итоге, хуже. Вот и Эмиль, судя по всему, был тем самым хищником, которому, возможно, было не выжить без психологических атак на окружающих. Не выжить, в первую очередь, в психологическом плане. Ясное дело, на выживании его физической оболочки это вряд ли бы отразилось. Но симбиоз здорового тела и духа со времен древних римлян так никто и не отменял. Поэтому, если на душе неспокойно и дух штормит на волнах эмоциональной нестабильности, то кому вообще нужно это здоровое тело? И не было бы рядом Эрика для реализации потребностей Эмиля в самовыражении за счет угнетения слабых, нашелся бы кто-нибудь другой. Кстати, наблюдения Эрика это наилучшим образом подтверждали. Эмиль всегда старался найти себе кого-то, цеплялся к нему, и начинал осуществлять по отношению к несчастному одну эмоциональную атаку за другой, терроризирую душу жертвы. Эрик же, в таких случаях, обладая обостренным чувством справедливости, всегда подобно британскому отряду SAS, созданного для борьбы с терроризмом, бросался на выручку оккупированному бедолаге. Понятно, что делал он это как можно более цивилизованно, никогда не переходя грань. В такие моменты Эмиль недоумевающе смотрел своими черными лукавыми глазами на Эрика, как бы вопрошая: «Брат, ну зачем ты мешаешь мне жить?! Зачем делаешь более тяжелой мою и так нелегкую ношу?» Да-да, все именно так! А как же иначе? Неужели кто-то думает, что другие люди полностью довольны своей жизнью и считают, что никто им ее не усложняет? Не тут-то было! В жизни абсолютно каждого из нас есть тот самый подлец, мешающий жить, о котором уже было сказано ранее.

В моменты, когда Эрик вступался за очередную жертву, сам Эмиль видел Эрика именно тем подлецом из песни, и, конечно же, не мог не огорчаться по этому поводу. Но кавказец не страдал от скудоумия, и поэтому хорошо понимал, что ему не к лицу выставлять себя агрессивным скандалистом на публике. Люди не любят таких, и не хотят, чтобы такие ими руководили. А Эмиль, сам не зная почему, ни в коем случае не хотел прослыть очередным туповатым орлом кавказской наружности, склонный к пустой браваде и никому не нужной агрессии. Не хотел он быть еще одним примером, иллюстрирующий этот стереотип. Поэтому, при первом же отблеске сияющих лат Эрика, вступившегося за очередного бедолагу, Эмиль безапелляционно отступал. «И что он постоянно лезет со своим неуклюжим, никому не понятным геройством?» – всякий раз задавал себе вопрос Эмиль, когда подшучивал над кем-то, самым нежным и безобидным, как ему искренне казалось, образом. Эрик виделся ему в такие моменты не более чем странным занудным чудилой, разрушающим всеобщее безобидное и дружеское веселье.

В общем одни и те же ситуации, и всегда совершенно разные взгляды на них. Как тут сказать кто прав, а кто нет? Ведь даже когда ты говоришь или думаешь, что вот она правда, кто-то другой напротив тебя, очень даже возможно, видит в этом нестыковку, алогизм и бред. Происходит так от того, что он всего лишь смотрит на то же самое что и ты, но под другим углом, и видит то, чего ты не видишь. Вот так и делаются выводы. Ведь неспроста возникло понятие «точка зрения». И если бы человек чаще не ленился обойти вокруг явления, а не упрямо стоять, вросши корнями, словно дерево в свою точку, то мир, вероятно стал бы куда более простым и понятным для жизни местом.

Глава 3

Погода в Томске в этот день выдалась через чур туманная даже для осени. Город этот раскинулся в довольно болотистой местности, поэтому высокая влажность и туманы здесь – дело обычное. В этот день, ближе к вечерним сумеркам, Эрик Линдгаард прогуливался по одной из центральных улиц. Несмотря на то, что жил он тут уже почти 2 года и повидал разных сумерек и туманов, сегодня даже он поражался тому, как небывало сократилась видимость. Хочешь не хочешь, а в голове всплывали будоражащие воображение картины из культовой игры Silent Hill, и, казалось, из-за каждого угла на тебя так и норовит наброситься медленно сгорающая заживо, источающая черный гной нечисть. Бонусом к этой чудесной погоде выступала едва видимая морось в воздухе, которая так и норовила прилипнуть к лицу и осесть влажным конденсатом на одежде.

Проходя мимо горящей желтым светом витрины кофейни, Эрик всем своим существом почувствовал, с каким же удовольствием он выпил бы сейчас чашку чего-нибудь горячего. Например мокко, почему нет? Тем более это была одна из его любимых разновидностей кофе. Повинуясь манящему уюту теплого света, разлитого по интерьеру кафе, он открыл дверь и шагнул внутрь. Поприветствовал его звонкий перелив китайских колокольчиков, весящих над входной дверью. Эрику показалось странным и даже неприятным насколько высоким был их звук. Еще более странным ему показалось то, как долго перезвон этот весел в воздухе. Это продолжалось добрых 15-20 секунд. Колокольчики все звенели и звенели, переливаясь в своей невыносимо высокой тональности, и, казалось бы, заставляя тебя самого звенеть и трепетать в унисон. И пока Эрик осматривал кафе в поисках понравившегося столика, за который хотел бы присесть, звук этот все не утихал.