Грань
Шрифт:
«Да, дела…»
Александр передернулся от недоумения и ненароком сплюнул через плечо, как бы отгоняя бесов, что, видно, поселились у коллеги в голове.
— Хам!
— Не понял? — поперхнулся Александр. — Это мне?
— Конечно, Саша, тебе! — произнесла Ксения и уставилась презрительным взглядом. — Ну что за дурная манера плевать в помещении и тем более при даме?
Александр всмотрелся в накрашенные глаза и поразился — как такая красота может соседствовать с внутренней ущербностью. Затем фокус зрения непроизвольно скользнул плавно вниз.
— Ну-ну… Хотя знаешь.
— Да, ты… — начала она, по всей видимости, гневную речь, но так и застыла.
Из кабинета директора вышел Эдуард, и выглядел он каким-то сломанным.
Он поднял взгляд, посмотрел на Александра. Постоял, словно решаясь. Рванул вперед, пробежал мимо их столов и сиганул в окно.
Тишина необратимости наступила за звуком разлетевшегося вдребезги стекла и заглушила привычный ход мыслей.
Александр повернулся, бросился к окну, посмотрел вниз с седьмого этажа и отшатнулся.
Пронзительный крик Ксении обозначил момент осознания девушкой случившегося. Именно того, что жизнь — штука совсем неоднозначная. Она прижала руки к груди, резко вскочила с кресла и отбежала к стене.
— Зачем?.. Ну, зачем?.. — отказалась она воспринять разумом случившееся.
После того, как приехавший наряд милиции опросил свидетелей, Александр аккуратно взял за руку всхлипывающую Ксению и вывел на улицу.
— Если хочешь, поехали ко мне, — проявил он участие. — Чайку хорошего заварю.
Ксения взглянула большими круглыми глазами и беззвучно кивнула.
В такси ехали молча. Ксения изредка нарушала молчание и причитала:
— Но как же?.. Как он мог? Зачем?
Александр, не так остро воспринявший случившееся, утешал ее:
— Все будет хорошо. Успокойся, — проговаривал он и гладил шелковистые волосы.
Их выход из машины бабульки возле подъезда встретили едкими усмешками.
— Смотри! Кралю привез, — сказала одна. — Второй день всего, как заехал, а уже туда же…
— Не говори… Прошлой-то ночью, видать, у нее был, а сейчас сюда привез, — проявила осведомленность вторая.
Александр, услышавший часть разговора, остановился.
— Бабульки, бабульки… Не бабульки — вы, а черти в юбках, — сплюнул он и повел Ксению в подъезд, — не пошли бы вы, дуры старые…
Старуха навела на него потертую клюку и, держа будто под прицелом ружья, пригрозила:
— Зря ты так, хлопец. Мы же добрые. А вот такие, как ты — злые люди. И таким тут не место!
— Ага, зря-зря. Не сдюжишь ты жить здесь! Поглядим через недельку, — донеслось вдогонку от другой женщины.
Ксения, по-видимому, за шумом собственных мыслей даже не обратившая внимания на этот разговор, поднялась наверх и лишь там, перед дверью, опомнилась.
— Подожди, Саша, — в нерешительности шепнула она. — А твоя жена? Как она отнесется к моему визиту?
— Да я как-бы это… того, — замялся Александр, — развелся я давеча.
— Понятно. Сочувствую, — облегченно выдохнула
— Да не. Нормально все. Ты проходи… Не стой уж, — открыл он дверь. — Чаю заварю, да посидим малость.
Ксения разулась и прошла в комнату.
— Аскетичненько у тебя…
— Ну, вот так… — донесся с кухни смех Александра. — Всё, что нужно для одинокого мужчины.
— Ой, а это что? — указала она на статуэтку дракона.
— Да друг один привез — с иноземья.
— Красивая… Хотя какая-то она устрашающая. А что это за буквы на основании?
— Сам не знаю. В инете надо будет глянуть, — показался он в коридоре, стуча глиняными чашками на блюдцах, — все забываю.
— Ужас, — Ксения сделала небольшой глоток, — как вспомню, так кидает в дрожь. Что может подвигнуть человека на такое? — девушка откинула голову на спинку кресла, — отличный чай. Люблю зеленый, он отлично тонизирует, — она сделала небольшую паузу и продолжила, — ты знаешь, а я вот не пойму. Мы работаем черт знает сколько времени вместе, а почему-то дальше рабочих вопросов так и не зашли.
Александр с недоумением посмотрел на девушку.
«Эко она резко тему меняет.»
— Эх, Ксюша, я согласен с тобой. Надо наверстывать упущенное, — улыбнулся он, — расскажи о себе?
— А что тебе интересно?
— Расскажи мне то, что сама посчитаешь нужным.
Ксения поставила чашку на стол и кокетливо закинула ногу за ногу, отчего юбка поднялась еще выше и открыла соблазнительный вид. Она изобразила смущение, улыбнулась и тихо произнесла:
— Ты знаешь, редко кому это рассказывала, но я не коренная жительница этого города. В девятнадцать лет я бросила все и приехала в большой город искать счастья. Поначалу было сложно, но со временем я многого добилась. Не знаю, что мне помогло. Но сейчас я всем довольна. Наверно, я просто везучая.
«Ага, знаю я — что тебе помогло…»
— Ксюша, ты действительно молодчина, многого добилась с нуля.
— Да, но мне кажется, многие меня недолюбливают. Считают меня зазнавшейся стервой. И я не знаю, как всем доказать, что все, чего я достигла, добилась только благодаря упорству. И у меня есть право быть такой, какая я есть.
«Да уж. Знала бы ты, сколько разговоров о тебе в курилке.»
— Ксю, понимаешь, не всегда нужно что-то кому-то доказывать. Расскажу тебе историю из детства. Стояли у нас почти впритык два дома пятиэтажных на улице. И с одной крыши на другую был перекинут деревянный мостик. Обычная половая доска. Перейти по ней не составляло особого труда, и путем этим часто пользовались антенщики. Но риск присутствовал немалый, потому перейти по ней считалось у нас верхом мужества и признаком отваги. И вот один парнишка поспорил по ней перейти. Поднялись спорщики на крышу, а мы, малышня, остались внизу смотреть. Парень сделал шаг, еще шаг. И буквально в полушаге от края другого дома доска спружинила и ушла в сторону. Паренек чудом ухватился руками за край крыши и оставшийся висеть мостик. Ребята на крыше успели подбежать и вытащить его в безопасное место. Когда же они спустились и вышли из подъезда, мы увидели, что лицо у парня все белое и, несмотря на летнюю жару, всего колотит.