Гранд-адмирал. Том четвертый
Шрифт:
Он подошел к месту резки ребра жесткости и посмотрел на Ганториса сбоку.
Собранные на затылке длинные черные как сама ночь, волосы, открывали вид на суровое скуластое мужское лицо, лишенное ресниц и бровей.
По нему катился пот, целые ручьи пота.
В глазах — несгибаемое желание продержаться как можно дольше.
Никакой фокусировки, никакого взгляда по сторонам.
Этот человек ушел в Силу, увеличивая свои возможности до предела.
Если тут или нет способы удержать готовый рухнуть потолок
Ганторис делал то, что должен был — шел на риск ради спасения жизней тех, кто не мог позаботиться о себе сам и нуждался в защите.
Такому человеку будут рады в Ордене дженсаарай.
Они еще незнакомы, но этот мужчина Фодеуму уже нравился.
Ему не нужно объяснять что такое — самопожертвование и защита других от опасностей.
Он впитал это знание с ядовитым воздухом Эол Ша, пронес через всю свою жизнь…
— Я пришел помочь, — произнес Фодеум, обращаясь к мужчине.
Может он не рос в столь экстремальных условиях, как сам Ганторис, но точно понимал, что если он попробует действовать без разрешения — добром это не кончится.
Он здесь — никто.
Его слова — ничего не значат.
Ганторис повернул в его сторону свой расфокусированный взгляд, словно осмотрел куда-то сквозь стоящего перед ним дженсаарай.
— Действуй, черный человек, — хриплым, но твердым голосом произнес Ганторис, вновь посмотрев на контейнер перед ним.
Фодеум хотел было сказать, что его костюм и плащ вообще-то коричневого цвета, но сам оборвал себя на половине мысли.
Он уже явственно ощущал, что где-то там, в сумрачной глубине хлипкой конструкции, теплится жизнь.
Которая нуждается в спасении.
Сила помогла ему оценить конструкцию контейнера и принять решение.
Единственно верное.
Телекинезом он зашвырнул булыжники с крыши контейнера за границу поселения.
Но это не принесло желаемого избавления — контейнер деформирован и ничто, кроме гидравлического инструмента, уже не может вернуть его в то состояние, когда можно открыть двери, не прибегая к разрушениям.
Фодеум приступил к резке.
Пусть металл, из которого выполнен контейнер, не кортозис, но резать его то еще удовольствие.
Сине-белый клинок впился в металл на считанные миллиметры выше того разреза, который уже проделали местные.
Фодеум, балансируя кончиком энергетического клинка так, чтобы он не вошел в конструкцию глубже, чем того требовалось, напряг мышцы, продвигая свое оружие вверх.
Это не взрезание бронедверей на верфях Хоста.
Рам ему не было необходимости беспокоиться о том, что внутри может кто-то пострадать.
Сейчас — он спасал жизни.
Клинок, некогда сконструированный самим Дартом Вейдером, правил металл, продвигаясь в непокорной среде сантиметр за сантиметром.
Медленно, но в разы быстрее, чем это можно сделать
Фодеум маневрировал энергетическим оружием так, чтобы резать ткань металла по пути наименьшего сопротивления.
Оплавленные дыры в конструкции и ребре жесткости прекрасно подходили для того, чтобы сэкономить драгоценное время.
И, наконец, спустя несколько томительных минут, показавшихся ему вечностью, клинок вышел из верхнего угла конструкции, нарушая геометрию контейнера.
Отключив оружие, Фодеум обратился к Силе, пропуская ее потоки в остывающие грая разреза, расширяя их и раздвигая металл.
Он чувствовал, как его тело напряжено, как пол катится по нему, поскольку система климат-контроля брони уже сдохла.
Но дженсаарай не отступал.
Металл стонал, издавая звуки умирающих чудовищ, но щель становилась все шире.
И, наконец, она достигла размеров полуметра, чего было достаточно для того, чтобы можно было начать эвакуацию.
Но окружающие его люди этого не понимали.
Он ощущал их непонимание.
Потомки колонистов никак не могли взять в толк причину, по которой он остановился в своих действиях.
Потому как ни один из жителей аванпоста не мог пробраться сквозь такую малую расселину.
Фодеум отбросил в сторону свое деактивированное оружие и, сделав несколько вздохов, и вновь погрузился в Силу.
Первый ребенок, находящийся без чувств, выплыл сквозь проделанную им дыру.
Без сознания, с дырой в правом плече и левом бедре, но живой.
Второй выбрался оттуда сам.
Третьего Фодеум вынес, повернув его так, чтобы правое плечо оказалось параллельно поверхности раскаленной земли…
К тому моменту, когда из конструкции был извлечен последний ребенок, дженсаарай едва находил в себе силы, чтобы просто стоять на ногах.
И лишь после того, как Сила дала ему понять, что внутри десятиметрового прямоугольного металлического гроба не осталось никого, даже мертвого, он позволил себе сесть на землю и отдышаться.
Краем глаза он видел, что детей уволакивают подальше от места их вынужденного заточения, но никак не реагировал на происходящее.
— Это твоя вещь, — перед его лицом появилась рукоять собственного светового меча.
Защитник поднял взор, встретившись взглядами с Ганторисом.
Не без интереса, тот осматривал световой меч, ни одним своим движением не продемонстрировав, что хоть как-то измотан.
— Спасибо, — Фодеум подумал о том, что он снова чуть не потерял световой меч. Честно говоря, он в принципе был не прочь, чтобы так произошло, потому как, несмотря на первоначальное очарование этим конструктом, впечатление о том, кто его создал, отошло на второй план.
Этот меч — чужой.
Он не чувствовал с ним родства, о котором говорил Умакк.