Грани безумия. Том 1
Шрифт:
Второй должен был в этом году передать права главы рода племяннице, и требовать уплаты задолженности следовало уже с нее, но только после отчета лорда Логрейна Опекунскому Совету. До этого момента вопрос налогов повисал в воздухе, потому что по бумагам геральдической коллегии девица считалась уже совершеннолетней, но в наследство официально не вступила, а будучи профанкой, и вовсе не могла распоряжаться родовым имуществом в полной мере.
До замужества юной леди следовало найти управляющего, которым мог остаться ее дядя, но только после тщательной проверки на должное исполнение обязанностей опекуна. После замужества имущественные права переходили к супругу леди, но, опять же,
Он вспомнил, что канцлер уже говорил об этом и настаивал на скорейшем визите леди Логрейн ко двору. Кстати, а самого Логрейна что-то давно не видно. Может, как раз вернулся в Озерный край за племянницей? Надо будет уточнить…
Дальше пошли должники помельче. У кого-то демоны разорили деревню или поместье, кто-то пострадал от непогоды, три семьи лишились главы, а новый по каким-то причинам еще не вступил в права… Дочитав бумагу, Аластор сделал пометки там, где был полностью согласен с Аранвеном, а там, где сомневался, подчеркнул имена и велел Вильмону переписать их на отдельный лист, сохранив рекомендации канцлера.
Секретарь поклонился, забрал документ и сообщил, что мэтр Саграсс вернулся из города и просит передать, что приказ его величества исполнен. Люди, которых он желает видеть, ожидают в караулке под охраной.
– Прекрасно! – возрадовался Аластор. – Вильмон, пошлите за лордом Фареллом, пусть немедленно подойдет в большой королевский кабинет. И Саграсса с егерями зовите туда же!
Он вскочил, снова потянулся и решил, что сегодня точно больше никаких дел. Вот последнее разберет – и все! В конце концов, у него праздник! До ужина еще несколько часов, можно взять Огонька и съездить к родителям, они наверняка еще не знают прекрасную новость. А вечер провести с женой…
Глава 3
Заговор капитанов
Большой королевский кабинет был придуман для так называемых малых приемов. То есть случаев, когда король должен сидеть в тронном кресле и при регалиях, но много людей протоколом не предусмотрено. С утра здесь по обыкновению распахнули окна, чтобы проветрить, и тяжелые, шитые золотом бордовые шторы колыхались от ветра, гуляющего в дворцовом саду.
Кроме тронного кресла – массивного, с высокой спинкой, украшенной гербом Дорвенанта, с подлокотниками и толстыми ножками-лапами – в кабинете стоял у стены небольшой стол для секретаря и пара стульев на случай, если король пожелает оказать кому-то милость, разрешив сидеть в своем присутствии. Ковровая дорожка в цвет шторам багряным росчерком пересекала начищенный паркет от тронного кресла к двери, позолоченные деревянные гербы Трех Дюжин на стенах сияли в солнечном свете, и, хотя Аластор не любил тяжелую вызывающую роскошь большого кабинета, но признавал, что в такой обстановке королевская персона вызывает куда больше почтения, чем в спальне своего фаворита или малой гостиной.
Он упрямо прошагал по дорожке, подавив мгновенное желание обойти ее по паркету, опустился в кресло и поправил обруч древней короны, прихваченной из собственного кабинета, небольшого, обжитого и уютного. Корона Дорве сидела отлично, не давила, и даже ее тяжесть казалась какой-то правильной, придающей спокойствия.
Следом в кабинет тенью скользнул мэтр Вильмон, заняв место за столом, а потом в дверях изволили показаться господа советники, они же королевские фавориты, и они же «эти обнаглевшие южане», как недавно выразился кто-то из придворных дармоедов, не подозревая, какой хороший у Аластора слух. А потом посетовал, что урожденному
Ну что ж, Аластор оценил такое горячее желание послужить короне и нашел говоруну дело – отправил на северную границу комендантом в крепость Драконий Зуб. Там лорд вряд ли встретит столь нелюбимых им южан, зато пользу королевству принесет немалую.
– Опаздываете, господа, – шутливо упрекнул он.
Разумник молча склонил голову, приложив руку к груди в знак извинения, а Лу откликнулся:
– Простите, монсиньор! Видит небо, у нас и в мыслях не было заставлять ваше величество ждать. Ах, эти непредвиденные обстоятельства! Увы, наш дорогой грандсиньор Дункан едва не пал жертвой собственной любезности, пытаясь объяснить одной настойчивой даме, что занят и не может сопровождать ее в прогулке по саду. Если бы не мое своевременное появление…
– Это та самая дама? – заинтересовался Аластор, и разумник с легким вздохом кивнул, а потом добавил с непроницаемым лицом:
– Лорд Фарелл был весьма любезен, позволив мне удалиться, не оскорбив… почтенную леди.
Аластор хмыкнул, понимая, что мать Айлин едва ли старше самого Дункана, если не моложе и звать ее «почтенной» больше похоже на оскорбление, чем на любезность. Наверное, леди Ревенгар изрядно досадила магистру своими преследованиями. И куда только смотрит ее сын? Это ведь он должен хранить семейную честь. Впрочем, если молодой Ревенгар снова уехал в полк, не зная, как ведет себя его матушка, ему можно лишь посочувствовать.
Он украдкой глянул на зеленый платок, о котором шла речь. И правда в точности того же цвета, что глаза Айлин. Как свежая летняя трава…
В коридоре послышалось звяканье амуниции и негромкий голос Саграсса. Секретарь встрепенулся, вопросительно посмотрев на короля, и Аластор кивнул.
– Зовите, – распорядился он. – А вас, господа, прошу! Магистр, можете взять стул.
– Благодарю, ваше величество, – улыбнулся Дункан. – Мне будет удобнее последовать примеру лорда Фарелла.
И он встал за тронным креслом с правой стороны, потому что левую уже занял быстро скользнувший туда итлиец. В дверях показались Вильмон и Саграсс, а за ними – несколько человек в темно-сером. Аластор, который никогда не видел егерей, с интересом к ним присмотрелся, пока пятерка строилась у входа в кабинет.
Вот этот, самый потрепанный и небритый, наверняка Гартинг. Ну, трудно его осудить, в тюрьме не очень-то удобно следить за собой. На выцветшем и потертом грязно-сером сукне капитанской формы темнеют пятна сорванных нашивок, лицо хмурое, с упрямым, заросшим щетиной подбородком и льдисто-голубыми глазами. Коротко подстриженные черные волосы с проседью не скрывают, что правое ухо капитана срезано наискосок, а шею над воротником пересекли несколько жутких поперечных шрамов. Гартинг напомнил Аластору матерого пса, побывавшего во множестве драк, и остальные четверо неуловимым сходством подтвердили это ощущение. Шрамов и отметин хватало у всех, а главное – взгляды.
Молча пройдя половину пути до тронного кресла и остановившись посреди кабинета, капитаны смотрели исподлобья, без всякой лихости, которую Аластор невольно представлял по рассказам Саграсса. В отличие от Гартинга, они успели переодеться, потому что были в такой же серой форме, однако новой, не успевшей обтрепаться, и капитанские нашивки цвета крови ярко выделялись на ней, видные издалека. Блестящие ремни портупей, начищенные сапоги – вполне приличный вид, хотя с гвардейцами не сравнить, конечно.