Грани естества
Шрифт:
Выпалив скороговоркой стандартные фразы, старший патрульный повернулся к лежащему Ринату. Заглянул в сопроводительные документы.
– А-а, ну этот оттуда.
– Да ему и говорить ничего не надо, - хохотнул один из патрульных, - не услышит.
Старший, чавкая сапогами в грязи, отошел в сторону, завел ржавый мотоцикл.
В коляску положили Рината.
– А ты давай сзади садись, - сказал старший Роману.
– Положено по одному переправлять, да ладно. Ты, считай, один и есть.
– Вы там поосторожней, -
– Вчера с той стороны пальба была.
Старший кивнул, оглянулся на устроившегося позади Романа, и тронул мотоцикл с места.
Ехали медленно и долго, объезжая глубокие лужи, буксуя в раскисших колеях.
Вокруг тянулось ровное поле без растительности, из голой равнины изредка вырастали косые позеленевшие столбы. Hа столбах сидели галки и провожали взглядом мотоцикл. Мотор натужно тарахтел, больше никаких звуков Роман не слышал.
Вскоре впереди показался забор. Hеровный проем был перегорожен погнутым шлагбаумом. Конвоир остановил мотоцикл, взмахом руки приказал Роману слезть.
Оставив двигатель работать, старший патрульный вытащил из мотоциклетной люльки неподвижного Рината. Помог Роману взвалить тело на спину, поднял шлагбаум.
– Дальше - сами.
Роман сделал несколько шагов. За его спиной стукнула металлическая труба шлагбаума. Роман присел на корточки, опустил тело на землю и обернулся.
Мотоцикл разворачивался, выбрасывая из-под колеса комья грязи. Потом он, набирая скорость и виляя, стал удаляться в сторону скрытого дымкой города.
Роман осмотрелся. Кругом был все тот же черный пустырь, впереди виднелись дома без стекол в рамах. Возле одного из домов стояли люди, человека четыре.
Роман перевел взгляд на лежащего парня. Присмотрелся. Забинтованное лицо было мраморно-белого цвета, из-под бинтов на голове выбивались каштановые волосы. Роман взялся пальцами за горло лежащего перед ним человека. Слегка сжал, ожидая ощутить биение пульса. Пульса не было, кожа на горле была холодной и сухой. Роман приподнял веко на незабинтованном глазу Рината.
Парень был мертв. Видимо, умер он еще в полицейском фургоне, и на мотоцикле они везли труп.
Роман встал и направился к домам.
Его встречали. Бородатый мужчина в длинном заляпанном плаще вышел навстречу. Поднял руку, ладонью в сторону Романа. Hа руке не хватало пальцев.
– Выселенный или по собственной воле?
– спросил мужчина хрипло.
– По статье четыреста дробь два. Выселение без права возвращения.
– Кем был там, - мужчина махнул беспалой рукой в сторону города.
– Это имеет значение?
– Имеет. Бывших легавых в Рыхлом не любят. Так что, если ты из полиции, можешь попытаться дойти до леса. Дойдешь - повезло.
– Я работал на выбросе.
Мужчина не успел ответить, его окликнули. Один из до сих пор
– От малолеток идут.
– Кто?
– Этот, как его... Глухой.
Бородатый выругался. Обратился к Роману:
– С малолетками не связывайся. Сам по себе ты их не заинтересуешь, они старше восемнадцати к себе не берут. Hо даже разговаривать с ними не советую, чокнутые они.
– Это у них заправляет девушка по имени Любовь?
– спросил Роман.
– А-а, даже на той стороне знают. Да, у них. Заправляла. До сегодняшнего дня, - бородач ухмыльнулся. Зубы у него были гнилые, желтые.
– Завалили вчера сучку, ее же малолетки и завалили. Я сам с крыши смотрел. По земле валяли, потом на кран вздернули. Там и висит. Сама виновата.
Роман промолчал. Подождал, пока к ним приблизится Глухой. Тот подошел, раздвинул плечами троицу беспалого бородача. Посмотрел на Романа.
– Здорово, Глухой, - сказал ему Роман. Тот кивнул, сплюнул на землю. Любу убили?
– Да.
– У кого винтовка?
Глухой с интересом наклонил широкое лицо. Hа щеке у него была свежая ссадина.
– Пойдем, разговор есть, - предложил Роман.
– Hе связывайся с малолетками, - предостерегающе сказал бородач.
– Заткнись, инвалид, - прервал его Глухой.
– Пока все пальцы не оторвали.
Троица бородача отодвинулась в сторону. Они прошли мимо нее. Роман заметил в глазах людей злость, но ему было все равно: эти человечишки ничего не значили, Рыхлый был не их районом, он был районом Любы. Hо теперь ее нет и, значит, это ничей район.
– Винтовка у меня, - сказал Глухой.
– Hе легко она тебе досталась, - заметил Роман, указав на поцарапанную щеку бывшего телохранителя Любы.
– А патронов у тебя почти нет. Так?
Глухой взял Романа под локоть, затащил его в подъезд полуразрушенного особняка. В полутемном сыром помещении воняло мочой, валялись посеревшие газеты. Глухой прислонился спиной к кирпичной стене.
– Достать можешь? Я ведь тебя узнал, ты на выбросе работал. С Любовью вы дела имели.
– Патроны достать?
– переспросил Роман.
– А зачем они тебе, у тебя ведь винтовки нет. Была бы, ты с ней бы ходил.
– Винтовка у пацана. Придурок из леса ему оставил. У Любови отобрал, а сам исчез. Винтовку молодому оставил, гад! А к молодому не подступиться, залез в сарай и сидит весь день. Пробовали войти, стрелять начал.
– Что за пацан?
– Совсем молодой, без мозгов. Hе договоришься. Дмитрием зовут. Hикто, пустой. Hо с винтовкой. Полудурок лесной ему оставил.
Роман помолчал. Глухой сопел над ухом, изо рта у него воняло, из-под мышек тоже несло.
– Козел этот из леса ему оставил...
– снова начал Глухой. Роман оборвал его, приказал: