Грани лучшего мира. Дилогия
Шрифт:
"Мастеру Шеклозу нельзя так рисковать своей жизнью, на нем держится весь план по уничтожению купола...", - подумал Аменир, хотя особого беспокойства за шпиона юноша не испытывал - Мим уже доказал, что убить его не так-то просто, недаром он занимал должность главы Тайной канцелярии. К слову, агенты Шеклоза тоже не теряли времени даром. Но сейчас на поле боя мелькали тени лишь тех из них, кто изначально шел в западном авангарде отряда Комитета - общим счетом шестеро человек, считая двух смертепоклонников. Агенты, прикрывавшие всю дорогу основные силы с севера и юга, так и не показались. Скорее всего, они сдерживали потоки чудовищ, сражаясь с ними в ирреальной
Несмотря на то, что Ачек, будучи лидером секты, больше привык повелевать другими приспешниками Нгахнаре, он все же не растерял боевую сноровку и ловко орудовал кинжалом, внося свой вклад в избавление от пустых смертей. В конце концов, багрово-черный владыка желал именно этого - единственно истинное должно быть очищено от мерзкой скверны. Поэтому По-Тоно рассекал изуродованную плоть, рубил оплавленные шеи, когтистые лапы и шипастые отростки, кромсал на мелкие кусочки вывороченные наружу органы, которые вряд ли выполняли какие-либо функции в телах чудовищ. Иными словами, он пытался даровать заслуженную погибель несчастным людям, которые не смогли обрести священную смерть и обратились в уродливые экспонаты самого кошмарного анатомического театра в мире.
Уму непостижимо, какие ужасы способен оживить загадочный купол, вторгшийся в реальность. Да, мир никогда не был идеален, для многих он вообще оборачивался настоящим адом, но ведь всему был предел. Однако ирреальные ветры стерли все возможные границы и породили хаос, который размывал реальность и мелкими песчинками уносил ее в бурлящую бездну. Аменир видел это и чувствовал. Безобразные существа, невозможные смерти, изуродованная природа, искаженное пространство - скоро от всего настоящего останутся лишь жалкие огрызки, обмылки, щепки и обрывки. Мечты о лучшем мире осыпались прахом, медленно оседающим на темно-фиолетовую пыль под ногами реаманта.
– Чего стоишь тут грустный-грустный, а?
Кар вздрогнул от неожиданности, услышав бодрый голос Тормуны, которая стояла у него за спиной и с любопытством рассматривала куб из-за плеча реаманта. А он даже не заметил, как опять зачем-то высвободил его из ладони.
– Что ты здесь делаешь?
– спросил Аменир.
– Ты разве не должна быть рядом с Ачеком?
– С ним скучно, - сектантка обиженно надула губки.
– Он меня постоянно оберегает, туда, мол, не ходи, сюда не ходи, стой тут, бей того... Мелкой надоело. Сам, небось, от пустых смертей избавляется, а мне не дает! И ведь даже на доводы принцессы не обратил внимания! А она марийка, понимаешь? Марийка! И он мариец. Они поженятся и у них будут дети. А он меня не пускает драться с уродцами-уродцами!
– Просто Ачек заботится о тебе. Видимо, ты ему очень дорога, - смущенно пробормотал реамант.
– Дорога-а-а?
– задумчиво протянула Тормуна.
– Насколько дорога, если деньгами? Нет, я в деньгах ничего не понимаю... В шагах! Насколько я ему дорога, если мерить шагами?
Юноша задумался над ее словами. Он прекрасно понимал, что диалог получался каким-то очень странным, постепенно перерастающим в размеренный бред. А если вспомнить, что позади них ирреальной энергией полыхал купол, а впереди смешались в кровавой неразберихе люди, чудовища и мертвецы, то беседа реаманта и смертепоклонницы становилась слишком... какой? Аменир так и не смог придумать подходящее определение или просто не хотел вникать в ситуацию. Честно говоря, в разговоре с Аной он тоже не находил никакого смысла,
– Двадцать... три.
– Двадцать три шага? Это много-много? Мелкой хватит на жизнь? Принцесса На-Резка будет жить в достатке?
– Наверное.
– Решено!
– заявила щуплая сектантка и воодушевленно взмахнула кинжалом, едва не распоров Амениру бок.
– Я продам себя Ачеку, а потом ограблю Мелкую и выкуплюсь! Ой, что-то не так... Я продам Ачека и выкуплю у себя Мелкую, чтобы продать... Нет, опять...
В дребезжащем воздухе пронеслось эхо истошного вопля, явно принадлежащего человеку. Крики ужаса, яростные возгласы, стоны раненых и хрип умирающих доносился со всех сторон, но конкретно в этом случае было что-то особенное - Аменир понял, что вопля еще не было, хотя он прекрасно его слышал. Похоже, ирреальное сводило его с ума. Быть может, тогда он сможет на равных пообщаться с Тормуной...
– Скажи, Аменир... Тебя ведь Амениром зовут?
В голосе сектантки что-то изменилось. И внешне она стала выглядеть намного старше, когда с ее лица исчезла широкая улыбка, а безумный блеск в глазах померк. "Она так несчастна...", - подумал реамант, проникшись к ней малопонятной ему симпатией.
– Да, - спохватившись, ответил он.
Тормуна очень сильно хотела что-то спросить у него, но продолжала молчать, все глубже погружаясь в редкое для нее настоящее чувство - печаль. Наконец она спокойно улыбнулась и негромко сказала:
– Ничего. Так, глупость какая-то в голову пришла. Не обращай внимания.
В следующее мгновение Ана стремительно побежала в самую гущу схватки, оставив недоумевающего Аменира позади.
– Девочка просто беспокоится за того парня, с которым они постоянно вместе ходят, - меланхолично произнес Демид, до сих пор сидящий рядом с Коваленуапой.
– Она хотела спросить тебя, справитесь ли вы с куполом. От этого ведь зависят и их жизни.
– С чего вы так решили?
– Не знаю, - лениво пожал плечами фасилиец.
Несмотря на подобное объяснение, у Аменира почему-то совершенно не возникло сомнений в словах моряка. Но тогда почему Тормуна убежала? Неужели реальный мир для этой щупленькой девчушки так ужасен, что она боится всего связанного с ним? В том числе и своих последних настоящих чувств - печали и... любви.
"О чем я, вообще, думаю?", - Аменир нервно бегал глазами по спинам солдат Комитета. Они то и дело исчезали из виду, падали в потяжелевшую от крови пыль, сминались под уродливой массой наседающих со всех сторон чудовищ, но места павших бойцов тут же занимали их товарищи по оружию, которые продолжали сражаться с монстрами, стоя прямо на истерзанных телах своих соратников. Реамант вспомнил старую присказку, употребляемую всеми алокрийцами по любому поводу и даже без него - просто каждый вкладывал в нее свой собственный смысл.
– Не время для любви...
– пробормотал Аменир, прислушиваясь к отзвукам боя в дребезжащем пространстве кратера.
Постоянный шум сводил с ума, сдавливал голову, выталкивал окутанные жаром глаза наружу и изливался потоками крови из носа. Его источник невозможно было обнаружить - он шел одновременно отовсюду. Парадоксально, но нечленораздельное стенание чудовищ, лязг железа, крики раненых и хриплое дыхание умирающих позволяли отдохнуть от гнетущих вибраций, разлитых в воздухе вокруг купола. Однако сражение постепенно затихало, и теперь уже почти ничто не мешало ирреальному шуму протискиваться в человеческие головы и скомкивать рассудок невыносимым давлением.