Грани неприличия
Шрифт:
Его страдания только начинаются. Сможет ли он вынести все тяготы, выпавшие на его долю?
А за стеклами машины был мир. Другой. Удивительный. Позабыв о горестях, лорд Бошан в изумлении и полном восторге прильнул к стеклу.
Глава 2
Катарина едва сдерживала слезы. Секунду назад она смотрела в глаза Ричарду, растворяясь в их теплоте и лучистости, а теперь снова осталась одна. Что же делать? В отчаянии она заламывала руки и ходила взад-вперед по поместью, не зная, что теперь с ними станет.
Это
Что же ей теперь делать?
В растерянности она опустилась в кресло и глубоко задумалась. С Ричардом их снова разделяют века. Надежды на воссоединение не осталось. Судя по всему, ее ждет одинокая и грустная жизнь вдали от любимого человека. Но лучше уж всю жизнь прожить одной, чем мучая себя и окружающих, пытаясь подстроиться под непреодолимые обстоятельства.
А они оказались коварными. Катарина ведь не снимала то злополучное кольцо, почему же перемещение снова произошло? Когда Ричард захотел, чтобы она надела кольцо, она согласилась. Но как сердцем чувствовала, что не стоило этого делать.
Что за ирония судьбы снова и снова разлучать ее с любимыми! Только она почувствовала себя счастливой настолько, что даже сердце пело, как судьба вновь подкинула ей очередную подлянку.
Как назло плана по спасению не было, как не было сил подняться и выйти и поместья на улицу. Но нужно было что-то делать. Если просто сидеть и горевать, можно и умом тронуться.
Катарина в задумчивости вышла из комнаты и медленно двинулась по коридору к лестнице. Портреты Ричарда на стенах навевали непреодолимую грусть. Хотелось кричать и биться головой о покрытые гобеленами стены. Но впереди были слышны голоса, и следовало соблюдать приличия. Все-таки она находится в поместье Бошан, а не в каком-нибудь супермаркете, где хоть на голове стой, главное не попасться охраннику на глаза.
Итак, каков ее план? Она должна придумать план, потому что без него дело дрянь.
Спустившись в холл первого этажа, она осмотрелась. Все заняты своим делом и до бедной Катарины никому нет дела. Правду говорят, человек одинок в своем горе.
Так, куда теперь? Выйти на улицу и полюбоваться парком или пройтись по знакомым до боли залам? А вот и софа, еще вчера испачканная пролитым вином. Впереди столовая, а еще дальше и вниз кухня и комнаты для слуг. Все такое знакомое и такое чужое. Словно смотрит давно забытый старый фильм. Только сердце болит по-настоящему.
Прижав руки к груди с бьющимся сердцем, Катарина наклонилась и провела пальцами по потемневшему пятну. Она будет сильной. Она не сломается. С достоинством выдержит все испытания и найдет дорогу к любимому человеку.
Путь в столовую преграждали широкая желто-белая лента и плакат с надписью «зал на реставрации», поэтому Катарина развернулась, решая выйти в сад. Свежий воздух позволит привести в порядок рассыпающиеся мысли.
Англия, 1841 год
Один вдох, один взмах ресниц.
Стив не понял, когда окружающий мир вдруг резко изменился.
Стив Уотсон относился к тому типу людей, которые не верят в мистику, фантастику и прочие чудеса. Его рациональный ум не оставлял место вещам, которых нельзя увидеть, коснуться или попробовать на вкус. Поэтому, когда Стив оказался в длинном узком коридоре, он не поверил своим глазам. Вернее, поверил, потому как всегда доверял зрению, но не понял, что с ним произошло.
Словно театральная смена декораций. Одна картинка сменила другую, только Стива об этом забыли предупредить.
Словно находясь под гипнозом, он медленно приблизился к стене и осторожно коснулся поверхности кончиками пальцев. Бархатистая бумага под пальцами была настоящей, и это привело Стива в еще большее недоумение.
— Что за…
Он развернулся на сто восемьдесят градусов и замер, пораженный знакомой картиной. Он такую видел в музее Бошан, когда заезжал за Катариной после работы. Портрет лорда Ричарда Бошана в полный рост в позолоченной резной раме. Только раньше рама выглядела изрядно потускневшей, а сейчас сияла. Надо же, как реставраторы постарались!
Спустившись по лестнице в просторную гостиную, Стив растерялся. Обычно в холле толпился народ. Сотрудники музея, многочисленные посетители. Но сейчас холл был пуст.
Взгляд Стива задержался на массивной люстре с хрустальными подвесками и латунным декором. Изящная и прекрасно сохранившаяся вещь. Раньше люстры здесь не было. Он бы обязательно запомнил. Мистер Уотсон, помимо страсти к проектированию, восхищался предметами старины, и в определенной мере питал к ним слабость.
Интересно, а где все? И где, собственно, Катарина. Стив по привычке потянулся к телефону в кармане джинсов и с ужасом не нащупал мобильник. Неужели потерял!
Но не только телефон исчез. Его одежда тоже странным образом изменилась. Вместо привычных джинсов на Стиве были черные брюки и такого же цвета жилет. На ногах начищенные до блеска черные туфли.
Мистер Уотсон так официально одевался разве что на собственную свадьбу. Интересно, что с ним произошло, что он так вырядился?
Списав полное непонимание действительности на провалы в памяти, Стив направился к выходу. Следовало отыскать Катарину, чтобы хоть как-то прояснить ситуацию.
Каково же было его удивление, когда массивные двери перед ним распахнули. Стив в немом изумлении уставился на невозмутимый взгляд пожилого мужчины, на его руку в лайковой перчатке, держащую массивную дверную ручку.
Моргнув, потому что все возможные слова застряли в горле, Стив сделал шаг к распахнутой двери.
— Желаете сообщить супруге, что ваша светлость решили прогуляться перед обедом? — голос незнакомого мужчины прозвучал как гром среди ясного неба.
Мистер Уотсон вздрогнул и с ужасом уставился на лакея. Если это розыгрыш, то очень жестокий. Настолько, что Стив уже видит себя клиентом психиатра в клинике с белым потолком и стенами.
— Супруге? — выдохнул Стив, не понимая, о ком идет речь.