Грани реальности
Шрифт:
Начинаю часто — часто опускать в молоко язычок. Вот уж в ротике и на целый глоточек жидкости набралось. Глотаю… желудок счастлив и требует ещё, а у меня челюсть и язык от усталости свело уже. Обидно. Хоть плачь! И есть по–прежнему хочется.
— Мя–я-я–а… — выдавливаю из себя и жалобно смотрю на недоумевающего «Рембо».
— Может тебе с ложечки покапать в ротик? — предлагает тот, и я, вновь забыв, что являюсь тварью глупой и бессловесной, киваю в ответ.
В итоге у нас-таки получилось! Лежу довольна–а-а–я-я… пузико того гляди лопнет, и глазки
…Проснулась с улыбкой на губах. Из-за шторок виднеется залитая солнечным светом листва. Ура!!! Сессия позади! Впереди два месяца свободы!
Блаженно потянувшись и ощутив бьющую через край энергию, буквально взлетаю с кровати. Раздвинув шторы, впускаю в комнату солнечных зайчиков, те тут же начинают весело прыгать по лакированному паркету.
За окном… красота! Взгляд падает на дальний берег довольно живописного озера… на некогда полюбившееся мне дерево… и… шаг за шагом в голове всплывают воспоминания из минувшего сна…
А ведь в квартире и вправду тихо. Прямо как было во сне. Родители явно уже на работе. В задумчивости привычно бреду на кухню, щёлкаю кнопочкой на электрочайнике. Войдя в ванную комнату, смотрю в зеркало.
— Приснится же такое? — с улыбкой подмигиваю отражению этакой ведьмочки–обольстительницы, и наскоро приведя себя в порядок, понимаю, что как и во сне не могу устоять перед «зовом природы».
То есть в парк тянет так, что сил противиться этому желанию нет. Одеваюсь, подхватываю стопочку бумаги, карандаш, ключи от квартиры, выхожу на улицу.
…Из-за угла выскакивает гонимая соседским псом кошка и, едва не угодив мне под ноги, запрыгивает на ближайшее деревце, спугивая стайку сидевших там птиц.
Появляется ощущение «дежавю». Опять вспомнился сон и как-то не по себе стало…
И вот я сижу на своём любимом дереве, в задумчивости смотря на водную гладь, и видятся мне врата… карандаш в моей руке живёт своей жизнью, нанося штрих за штрихом. Смотрю на получающуюся картинку и вновь вспоминаю сон. Руки вытягивают новый лист и начинают рисовать мрачный зал замка, украшенного гобеленами, редкие факелы в каменной кладке стен, добротный стол с обилием склянок… и стоило на листке проявиться двум персонажам, как из-за спины раздалось какое-то, удивлённое что ли, покашливание.
— Где вы это видели, девушка, — произносит стоящий вне поля зрения мужчина, и от звуков его голоса у меня одновременно начинают подниматься дыбом волосы и замирать дыхание.
В этот миг я понимаю, что от избытка чувств мне начинает не хватать воздуха. Мир подёргивается пеленой тумана…
… — Ты совсем сдурел? — донеслось откуда-то приглушённое шипение, говорила явно женщина. — Зачем притащил сюда? Да и как тебе вообще удалось протащить сюда эту… и если отец узнает…
— Не мог я оставить её там!..
Паника поднялась волной. Это всё уже было! Я схожу с ума!
Чья-то рука едва ощутимо, нежно погладила меня по спине.
— Малышка, проснись… тебе плохой сон снится… — донёсся до сознания чей-то голос, и я, с радостью сбросив оковы сна, открываю глаза.
Мать
Я сплю… сплю… всё ещё сплю…
Робко приоткрываю один глазик. Легче не становится.
«Рембо» весь извёлся, крутится вокруг меня, не давая сосредоточиться. Это уже начинает раздражать. Не мужик, а одинокая бабка–кошатница какая-то. Вообще-то ему ж, наверное, на работу надо, вот и чего дома торчит?
— Совсем ты ещё крошка. Права ветеринар была, рано эта тебя от мамки отняла… — слово «эта» словно выплюнул.
И так обидно стало! Ладно бы я действительно в чём-то провинилась. Но когда вот так! Ни за что… а «Рембо» всё не унимается:
— На работе отгулы взял…
Я в ответ едва не взвыла от безысходности. Не видать мне покоя в этом доме! Ох, не видать!
— Не могу я тебя, малышка, одну дома бросить… как некоторые, — добавил он, а у меня прям комок к горлу подступил.
Ой, ой, ой! Посмотрите, какие мы ответственные и благородные! Спасли от нерадивой хозяйки и прям-таки облагодетельствовали своим вниманием! Зануда! Вспомнились девчонки со двора. Да, они и до сих пор явно жаждали получить хоть толику его внимания. Но… но… я тебе не они! То есть… ну… нет, ну приятно конечно, но ведь никто ж о том не знает. Мысленно вздохнула, махнула на всё ру… лапой и, взглянув на «Рембо», нагло и требовательно произнесла:
— Мя–я-я! — мол: жрать давай!
И надо же! Понял. Взглянул на меня и спрашивает:
— Кушать?
Как ни в чём не бывало нагло смотрю ему в глаза и киваю. А этот оболтус, совершенно не придавая значения этому не свойственному кошкам жесту, встаёт и направляется на кухню. Блин… может у него кошек никогда не было? Вот он и не понимает, что я какая-то не такая? Вся из себя особенная!
Однако я оказалась не права. После кормёжки Антон… блин… Антон… как-то в этой ипостаси такое имя не звучит. Даже в уме произносишь, и не нравится. Да и ладно! Будет «Рембо». Или нет… «мой герой»! Так вот, «мой герой» известил о том, что ему наконец-то надо отлучиться, и собираясь уже переодеваться, как-то странно на меня взглянул, и прихватив вещи, удалился в ванную комнату.
Эх… что-то заподозрил. С одной-то стороны, я к этому и стремилась? Да? И это вроде как хорошо. А с другой… стриптиза в его исполнении мне больше не видать. А жаль.
— Ну всё, малышка, спи, не скучай, — уходя, произнёс «Рембо».
А мне в этот миг захотелось то ли чихнуть, то ли кашлянуть, и звук получился странный:
— Кхёрн!
— Что? — «мой герой» обернулся ко мне с такой скоростью, что картинка в глазах размазалась.
«Так… галлюцинации», — пронеслось в голове. Ведь так двигаться невозможно! Но он же действительно стоит и смотрит на меня… и в глазах изумление, смешанное с… насторожённостью, что ли?