Грани жизни
Шрифт:
Степану Ильичу вдруг вспомнилось, что лаборантку Галину Сковородину не раз «прохватывали» в многотиражке за небрежность в работе и нетоварищеское отношение к людям. За два года своей лаборантской практики на заводе «для связи с жизнью» Галина Сковородина перебывала у нескольких начальников: ее работой мало дорожили. Но, уважая отца, главного заводского конструктора Петра Семеновича, каждый начальник находил благовидный предлог для перевода ее в другой отдел. Однажды сам Сковородин в разговоре накоротке с Сосниным несколько обиженным тоном заметил, что к его дочери, кажется, относятся чрезмерно строго. Правда, за последние месяцы своей «связи с жизнью» у Галины неприятностей уже не было — возможно, отец сделал ей серьезное внушение, — но, как и прежде, никто ни
Степан Ильич снова вспомнил свою Варю, какой она была в дни молодости и теперь, пожилой женщиной, с ее ясным и чутким умом, с нестареющим светом темно-голубых глаз и доброй улыбкой — вот это настоящий современный человек!
Петю Мельникова, конечно, что-то неожиданно задержало: он всегда приходил точно.
«А ведь Галина тоже Петю ждет!» — вдруг среди своих недоброжелательных дум вспомнил Степан Ильич и заволновался. Петя намерен посоветоваться в парткоме по важному делу, а Галине он нужен, конечно, по пустякам. Вот она и прохаживается по аллее, чтобы его перехватить; разве могут у него быть какие-то важные дела, кроме нее?
Степану Ильичу показалось вдруг чрезвычайно досадным, если бы Галина Сковородина задержала сейчас Петю. Соснин по-отцовски заботился о Пете и привык считать этого способного юношу подлинным наследником нравственных качеств отца, закадычного его «корешка», Коли Мельникова. И надо же было Пете влюбиться именно в Галину, да еще так, что скоро все узнали об этом: он ведь не «скрытник какой-нибудь», а открытая душа, и только слепой не заметит, как он влюблен в нее. Все также знают, что Галина всячески оттягивает свадьбу, мечтая нынешней осенью поступить в институт, и Пете только и остается терпеливо ждать, когда наконец его красавица согласится сыграть свадьбу. Ей, конечно, больше улыбается испытывать на нем свои чары, черт бы ее побрал!
«Как бы она в самом деле не перехватила его сейчас!»— уже не на шутку взволновался Степан Ильич и тут увидел Петю, который быстро шел по аллее.
«Перехватит! — с горькой обидой подумал Соснин, видя, как Галина словно вспорхнула навстречу Пете. — А, черт! Зачем-то он ей вот именно сейчас понадобился!»
«Фу, даже сердце забилось!» — ворчал про себя Соснин, не отводя взгляда от молодой пары.
Галина было кинула легкую руку на Петино плечо. Но он, нежно перехватив эту властную руку и секунду подержав в своих ладонях, поцеловал и отпустил, а потом, показав пальцем на циферблат своих наручных часов, быстро сказал что-то и широким шагом направился в сторону парткома.
«Молодец! — едва не воскликнул Степан Ильич. — Молодец!».
Торжествующая улыбка еще не успела погаснуть на его лице, когда Петя вошел торопливо в кабинет.
— Простите, Степан Ильич, — смущенно заговорил он, — мне вдруг пришлось задержаться: пришел журналист из «Комсомольской правды», газета интересуется разными вопросами…
— Не беспокойся, — Ласково прервал Степан Ильич. — я же знал, что ты обязательно придешь. Присаживайся, дорогой, и продолжим наш разговор. Итак, начнем с вопроса: как же именно повлияла наша заводская общественность на твои размышления насчет «второго рождения» узла «Д» в автоматике?
Вначале Петя напомнил Соснину, как оживленно обсуждалась статья Петра Семеновича Сковородина, которая была напечатана в заводской многотиражке всего месяц-полтора назад. В этой статье он призывал всех техников и рабочих смелее двигаться вперед «по главному пути развития нашей промышленности».
— Помню, помню, — отозвался Степан Ильич. —
— Вот на том-то совещании и взволновала меня одна мысль! — подхватил Петя. — Да ведь и вы, Степан Ильич, конечно, это помните. На том совещании у главного технолога, кроме горячей поддержки призывов Сковородина — помните? — были очень содержательные высказывания вот как раз на тему о новом, «втором рождении» каждой детали или узла, когда они будут создаваться автоматическим путем. Надо, мол, тщательно проверять, насколько совершенна и вообще экономична Данная деталь, нет ли в ней чего-либо лишнего, затрудняющего ее автоматическое продвижение.
— И не представляется ли возможным эту деталь или узел упростить? — докончил Степан Ильич, — Да, отлично все помню.
— Вот, вот! — радостно подхватил Петя. — Упростить ее создание, сократить, а значит, и приблизить время выпуска… и вообще облегчить усилия людей! Да ведь и вы, Степан Ильич, — я тоже отлично все помню — тоже выступали на эти же темы!
— Верно, выступал… правда, в качестве общего пожелания. А у тебя… погоди-ка…
Соснин вдруг выпрямился в кресле и зорко-догадливым взглядом посмотрел на взволнованный румянец молодого лица.
— Похоже на то, что ты как раз конкретно и думаешь об этом… упростить, сократить время и силы… так ведь?
— Да, да! И уже не только думаю, а и вижу, вижу ясно, что и каким образом можно упростить! — ответил Петя, и румянец еще жарче запылал на его лице. — Скоро я смогу вам показать в чертеже, как на основе точных исчислений видится упрощение узла «Д».
— Конечно, с чертежом твоим, с твоими материалами я с интересом ознакомлюсь. Но ты еще не сказал, при чем тут спутники.
— Еще как при чем, Степан Ильич… еще ка-ак!.. Когда не просто с изумлением и восторгом, но и глазами техника осматриваешь модели наших спутников, сколько раз при этом подумаешь: вот наивысшее конструктивное достижение, вот идеал технического выполнения! А тут же думаешь: ведь нет еще такого завода, где бы спутники делались с первого до последнего винтика. Их создают тысячи людей многих профессий: от знаменитых, с мировым именем ученых, конструкторов, инженеров до тончайшего мастерства лекальщика… Еще и еще всматриваешься и представляешь себе высоту этого коллективного труда, — ведь этим тысячам людей едва ли было известно, для чего они создают металл и совершеннейшие приборы… И вот наконец где-то, в одном центре, собирается все, все… и спутник готов к пуску на орбиту!.. В нем, в спутнике, летит вокруг планеты и великая слава этого согласованного коллективного труда нашего рабочего класса… верно?
— Конечно! В дни нашей рабочей молодости мы о таких свершениях и думать не могли, — просто ответил Степан Ильич.
— И, наконец, последнее, самое последнее, что меня всегда будет волновать при мысли о спутниках… Только, прошу вас, не сердитесь, что я сегодня слишком разговорился…
— Ничего, Петя… все это мне интересно еще и потому, что за этими мыслями и чувствами я предвижу действие. Итак, что же еще тебя всегда будет волновать в наших спутниках?
— Осматриваю я однажды конструкции спутников в зале Выставки достижений народного хозяйства, и вдруг мне представляется… само движение, сам полет спутников вокруг Земли!..
Петя посмотрел навстречу Соснину большими сияющими глазами.
— Можно ли себе представить, Степан Ильич, что в конструкции спутника есть хотя бы одна даже мелкая деталь, которая работала бы вхолостую, то есть была бы лишней, а значит, и бесполезной?
— Нет… я тоже этого не могу себе представить, — помедлив, сказал Степан Ильич. — Если деталь лишняя и бесполезная, значит, на нее работают действенные части механизма.
— Да, да! Значит, если в небесной автоматике наша наука и техника добились высочайшей точности и абсолютной ритмичности всех частей механизмов, то как же наша земная техника должна совершенствоваться! Правда? Наша техническая мысль должна быть всегда в полете, в поисках лучшего конструктивного решения.