Граница миров
Шрифт:
Бог
Он может принимать обличье и свойства всех людей, с которыми близко сходится.
Он хочет добиться последней, исключительной власти, которой ему не хватает, – власти над пространством Аркантерры.
Он связан с маленькой романисткой из Вавилона.
Его подлинное имя – Евлалия Дийё.
У него нет отражения.
Он разыскивает Другого.
Другой
Никто, за исключением Бога, не знает, кто он такой и на что похож.
Офелия освободила его во время своего первого прохода сквозь зеркало.
Он
И сегодня снова взялся за свое.
Тебе, мама.
Меня вдохновляло твое мужество.
– Ты невозможен.
– Невозможен?
– Ну, маловероятен, если тебе так больше нравится.
– …
– Ты меня слушаешь?
– Я тебя слушаю.
– Тем лучше. А то мне слегка одиноко.
– Слегка?
– Нет, на самом деле очень. Мои молчальники… то есть начальники… редко спускаются сюда поговорить со мной. Я им еще не рассказывала о тебе.
– О тебе?
– Нет, о тебе, а не обо мне.
– Обо мне.
– Вот именно. Не знаю, пойдут ли они тебя… то есть поймут ли они тебя. Даже я и то не проверена… то есть не уверена, что понимаю тебя. Мне и себя-то трудно понять.
– …
– Ты еще не назвал мне свое имя.
– Еще не назвал.
– Однако мне кажется, что мы намечаем… то есть начинаем узнавать друг друга. Вот я – Евлалия.
– А я – это я.
– Интересный ответ. И откуда же ты возник?
– …
– Понимаю. Я задала довольно сложный вопрос. Тогда скажи, где ты сейчас?
– Здесь.
– Где это – здесь?
– Позади.
– Позади? Но… позади чего?
– Позади того, что позади.
Recto [4]
Из-за кулис
Он смотрит на зеркало: оно ничего не отражает. Но это не страшно, здесь главное – само зеркало. Простенькое, не очень большое, чуточку криво висит на стене. Словом, похоже на Офелию.
Его палец скользит по отражающей поверхности, не оставляя на ней никакого следа. Вот здесь всё и началось, хотя можно сказать и наоборот: не началось, а кончилось. В любом случае, именно здесь всё стало по-настоящему интересным. Он часто вспоминает – так ясно, словно это было только вчера, – о первом проходе Офелии сквозь зеркало той знаменательной ночью.
4
Здесь: лицевая сторона (лат.).
Он делает несколько шагов, привычно, как завсегдатай, проходя по комнате; бросает взгляд на старые игрушки,
Он наклоняется и с улыбкой разглядывает карту главных ковчегов (их двадцать один), приколотую кнопками на исподе верхней кровати. Укрывшись в своей комнате, подальше от глаз Настоятельниц, Офелия старательно изучала ее в надежде хоть что-нибудь узнать о пропавшем муже.
Он спускается по лестнице и пересекает столовую, где остывает еда на тарелках. Здесь никого нет. Наверняка все выбежали посреди ужина – услышали про дыру. В этих опустевших помещениях у него возникает чувство, словно он находится здесь, действительно находится. Да и сам дом как будто растревожен его вторжением: люстры дребезжат, когда он проходит под ними, мебель поскрипывает, напольные часы встречают звонким вопросительным ударом. Вот это ему кажется самым забавным у анимистов. В конце концов перестаешь понимать, кто тут хозяин – вещь или человек, которому она принадлежит?
Выйдя из дома, он неторопливо шагает в конец улицы. Спешить ему некуда. Он любопытен – что да, то да! – но никогда не спешит. Хотя теперь времени осталось мало – как для всех, так и для него.
Он подходит к кучке соседей, собравшихся вокруг того, что они называют дырой; люди тревожно переглядываются. Дыра посреди тротуара напоминает открытый люк, но, когда в него направляют фонари, никакой свет внутрь не проникает. Кто-то пытается измерить ее глубину и разматывает клубок веревки, которая скоро кончается, так и не достигнув дна. С утра никакой дыры тут не было; тревогу подняла одна из Настоятельниц, чуть не провалившаяся в эту брешь.
Он не может сдержать улыбку. Всё это, мадам, только начало.
Среди собравшихся он замечает отца и мать Офелии; они же, как всегда, не видят его. В их глазах застыло одинаковое недоумение. Они не знают, куда подевалась их дочь, – им даже неизвестно, что эта дыра в тротуаре возникла по ее вине, – но нетрудно догадаться, что нынче вечером они думают о ней больше, чем когда-либо. И судорожно прижимают к себе остальных детей, хотя и не могут ответить на их расспросы. Красивые, рослые дети, пышущие здоровьем. Лучи фонарей пляшут дружными отблесками на их золотистых кудряшках.
Он размышляет о том, что Офелия неспроста выглядит рядом с ними чужой.
Прогулка продолжается. Еще пара шагов – и вот он уже на другом конце света, на Полюсе, где-то между верхними уровнями и подземельями Небограда, в замке Беренильды, у входа. Это поместье в окружении вечной осени знакомо ему так же хорошо, как дом Офелии. Он ведь побывал всюду, где проходила она. Когда Офелия служила Беренильде лакеем, он был рядом. Когда она стала вице-рассказчицей Фарука, он был рядом. Когда она разыскивала людей, пропавших в Лунном Свете, он тоже был рядом. Словом, внимательно, с возрастающим интересом наблюдал за всеми ее злоключениями, но всегда тайком, никогда не показываясь из-за кулис.