Граница надежд

Павлов Николай Алексеевич

При свете свечи Бодуров рассмотрел лица трех солдат, сбежавших из батареи. Они выглядели бледными и измученными. Ну что он мог сказать, чтобы ободрить их, вдохнуть в их души веру? Он поставил на деревянный столик принесенную им еду и улыбнулся:

— Поешьте, ребята!

— Когда мы отправимся в путь?

Бодуров открыл портсигар и протянул его солдатам. Они закурили и жадно затянулись.

— Мы задыхаемся. Погибнем в этой дыре, — прозвучал другой голос.

— Вы хотите сказать, что предпочитаете виселицу?

—

Мы свое обещание выполнили. Теперь ваш черед сдержать слово офицера. Мы убежали, чтобы драться, воевать, а не прятаться, как последние трусы.

— Вся округа в кольце блокады. Придется потерпеть. Через два дня напряжение спадет и они убедятся, что мы вне этого кольца. Тогда дорога для нас будет открыта.

— Можете ли вы сообщить крайний срок?

— На третий день к вечеру!

— Господин майор, не доводите до того, чтобы с самого начала мы разочаровались в вас. Мы втроем...

Бодуров вспыхнул, но сумел справиться с подступившим гневом. Совсем неподходящее для этого время. Они нужны ему живыми, и тогда он сможет снова выплыть на поверхность, иначе... Бодуров вытащил пистолет и стал вертеть его в руках.

— Это заговорила ваша неопытность, — произнес он, четко выговаривая каждое слово. — Но на сей раз я вас прощаю, потому что вы еще молоды. Однако запомните: вы дали клятву, а каждого клятвопреступника наказывают смертью! Борьба идет жестокая, и мы должны верить друг другу, чтобы выстоять. Поешьте и в любой момент будьте готовы к новой операции.

Стоя у стены, солдаты со скрытой угрозой следили за движениями майора. Но ведь он оставался их единственной надеждой. Только он один мог вывести их из этой вонючей дыры.

Бодуров понял их мысли по выражению глаз, по их молчанию.

— И без глупостей, ребята! — Он еще раз смерил их взглядом, и тут же крышка люка захлопнулась за ним.

Дойдя до виноградника, Бодуров остановился, засмотревшись на огни города. Каким далеким ему показалось то время, когда он чувствовал себя подлинным хозяином жизни! А ведь прошел всего лишь год.

«Четыре орудия выведены из строя, а остальные? Неужели они думают, что из них тоже нельзя стрелять? Всегда найдется способ пролить кровь... Если даже мы перестреляем друг друга, жизнь все равно будет продолжаться и требовать своего. Подумать только, сказать о Жасмине, что она — развратница! Это же выдумки Ярослава! Да и Велико тоже хорош. Стал похож на глухого петуха. С ним просто сладу нет. Повторяет без конца одно и то же», — думал Павел, идя по центральной улице и еле волоча ноги от усталости.

И этот день прошел зря. Каждый давал указания, каждый вносил предложения. Отрадно было для него лишь то, что Ярослав задержал его после ухода остальных и сказал:

— Сегодня ночью произведите обыск в доме Делиевых!

— А как быть с собаками? — спросил он.

— Ваше дело! И вот еще что. Христо отправится в имение

и наймется там на работу батраком. Все улажено. Вечерами он будет приходить к тебе. Потом сам будешь обо всем докладывать. Кому — ты знаешь.

И слова его были весьма уместны, и дело предстояло серьезное. Павлу до смерти хотелось заняться серьезным делом, вместо того чтобы прогуливаться по центральной улице, разыскивая солдат без увольнительной или тех, кто надел фуражку набекрень, тем самым нарушив форму одежды.

Он почувствовал, что устал. Даже не хотелось есть, хотя Павел уже забыл, когда ел в последний раз. Осмотрев улицу, он заметил на противоположном тротуаре Жасмину. И сразу же вспомнил, о чем его попросил Велико: «Если Жасмина придет и спросит обо мне, скажи ей, что я ее люблю».

Жасмина осталась такой же, какой он помнил ее с тех пор, как она училась в гимназии. Только одежда на ней теперь была богаче. И эта пышная прическа...

«Похорошела. И стала еще более недосягаемой», — подумал Павел. Ему показалось, что и Жасмина смотрит на него. Павел перешел на другую сторону улицы и приблизился к ней.

— Здравствуй!

— О, это ты? — улыбнулась Жасмина и протянула руку. — Если бы ты не остановил меня, никогда бы тебя не узнала. — Жасмина с любопытством рассматривала Павла. — Эта военная форма... Все вы стали такие...

— А я сразу узнал тебя. Ты совсем не изменилась.

— О-о, мы уже умеем и комплименты делать! Очень рада, — рассмеялась Жасмина, но глаза ее остались грустными.

— Знаешь, я собирался специально искать тебя, — напрямик сказал Павел и почему-то покраснел.

— Меня? — удивилась Жасмина.

— Ты мне нужна.

— Я?..

— Вчера я задержал подпоручика Велева. В батарее, которая находилась в его подчинении, трое солдат совершили преступление — вывели из строя несколько орудий и сбежали.

— Но зачем ты все это рассказываешь мне? — спросила Жасмина, и по ее лицу промелькнула тень.

Павел почувствовал, что она вот-вот повернется и уйдет, и торопливо добавил:

— И Велико придется отвечать за это. Ты же знаешь, что Велико... — Павел хотел продолжать, но заметил, как расширились зрачки глаз у Жасмины и в них появился испуг. У нее дрогнула рука, и она смяла ручку своей сумочки.

— А где он сейчас? — спросила она едва слышно.

— Да кто его знает! А ты, если можешь, помоги. Сама понимаешь, как он... — запнулся Павел. — Велико любит тебя, но никогда не позволит, чтобы тебя обвинили в том, что ты предала мужа...

— Не надо! — прошептала Жасмина и бросилась бежать по улице. Павел и не пытался ее удержать. Ему стало не по себе. Он направился в комендатуру. Во дворе солдаты сидели на стволах срубленных деревьев в ожидании полевой кухни. Унтер-офицер вскочил, чтобы отдать команду, но Павел махнул рукой и подозвал его к себе. Они вместе вошли в кабинет Павла.