Граница нормальности

Цыбиков Ч.

— Именно так, — сказал Тимур.

— Вариант номер один. Построить яхту типа «Авось» стандартной комплектации и на ней доставить сообщение до ближайшей звездной системы, населённой людьми.

— Она прямо так и называется — «Авось»? — поразился Тимур.

— Это не яхта, а тип яхт, а название…

— Ясно. Удалить.

— Вариант номер два. Построить яхту типа «Авось» стандартной комплектации и с помощью передатчика яхты послать сообщение до ближайшей звездной системы, населённой людьми.

— Здорово, — сказал Тимур.

— Правда? — сказал Захар.

— Да. Удалить, — и человек рассмеялся злодейским смехом. — Хо! Хо! Хо!

Некоторое

время робот молчал.

— Извини, — сказал Тимур.

— Продолжать? — спросил робот после паузы.

— Да, — сказал человек.

— Вариант номер три. Построить передатчик постоянного действия…

— Удалить.

— Вариант номер четыре. Переоборудовать передатчик маяка ИМ-триста тысяч шестьсот два в направленный импульсный передатчик и послать закодированное сообщение до ближайшей звездной системы населённой людьми.

— Вот этот оставь. Дальше.

— Вариант номер пять…

* * *

— Сколько времени я уже здесь? — рассеянно спросил Тимур. — Только округли ответ, пожалуйста, до земных суток.

Он был с ног до головы покрыт мелкой металлической пылью и перемазан графитовой смазкой.

— Триста сорок пять суток, — сказал Захар.

— Обалдеть, — сказал человек. — Уж год пролетел.

— Не совсем…

— Знаю. Это я, так сказать, фигурально выразился. А сколько я возился с этим?

— С чем с этим?

— Ты прекрасно знаешь, о чём я говорю.

— Пятьдесят два дня.

— Заряд в конденсирующей системе?

— Девяносто два процента.

— Этого достаточно?

— Да.

— Тогда после обеда попробуем. Если все получится, то будем посылать сигнал раз в неделю.

— Ошибка. Раз в месяц, — сказал Захар. — Чаще посылать сигнал нам не позволит емкость накопителя.

И Тимур критическим взором оглядел переоборудованный передатчик. Без кожухов тот выглядел устрашающе, топорщился во все стороны адаптированными деталями.

— Какое-нибудь стихотворение?

— Валяй, — сказал Тимур, вытирая руки ветошью. И, шагая по коридорам станции на камбуз, набирая в чайник воду, нарезая консервированное мясо, хлеб, он слушал, как робот бесстрастным голосом рассказывал стихи.

Стихи Захар выбирал сам, руководствуясь какими-то своими соображениями.

* * *

…Тебе уже четыреста с копейкой, Ты стар. Работаешь в одном кафе барменом, И ты в грядущих переменах Уже играешь роль, ты выучил слова, Живешь, гуляешь, обожаешь стейки, Как смертный. Даже ноет голова Подчас, и крутится сейчас в ней: «Монтабар». И лето превращается в пожар, Дымит. И в поисках лазейки Стучит в виски уставшая душа. Да только не выходит ни шиша. …Как пахнет осень! Лужи, в лужах листья, Осеннее влечёт тебя к реке, И прячется в плащовом рукаве Чуть-чуть Гвен Стефани, немножечко Лимп Бизкит. Горит твоё за горизонтом лето, Весь мир сломался в капельке воды. Ты смотришь, испаряются следы Прошедших лет и пережитых драм. Всегда любил давать советы, Сам

ждешь совета, ну да где же там! Завидуешь гармонии стилета, Но чем длинней дорога — больше ям. …В деталях, в мелочах подробных Весь день, все дни, года, века. Берешь бокал — дрожит рука, Привычно так дрожит. Пока Дела бывали незнакомы Вкуснее было жить. А нынче, где ажиотаж? Тебя ничем не удивить. Почти ничем. Но в облака Уходит клином птичья стая. И лист бумаги просит карандаш, Но ты не гений. Это зная, За смелость выдаешь кураж. Туман с утра, осенний, выпадая, В японский превращает твой пейзаж. …Ты пел бы песни, если б смог, Ты был бы кем-то, если б был, Твой бесконечный монолог Тебя уже почти убил. Плевать что будет там, в финале. И не спасет тебя внимание к деталям, И не спасет тебя любовь — себе кумир. Осенние летят в закаты стаи. Ты в слове «умираю» слышишь «мир».

— Кто такой Лимп… как там? Бизкит? — спросил Тимур.

— Не знаю, — ответил робот. — Это очень старые стихи. Какой-то В.Карпов.

* * *

— Сегодня что — праздник? — спросил Захар.

Иногда Тимуру казалось, что он разговаривает вовсе не с роботом, а с живым человеком. В конце концов, думал он иногда, в мире полно людей, которые разговаривают как роботы. Почему бы при таком раскладе не быть одному роботу, который разговаривает как человек? Вот и сейчас ему живо представилось, как седой, морщинистый, некрасивый, но в целом симпатичный мужчина смотрит за его приготовлениями к обеду и недоумевает — к чему вся эта суета?

— Угадал, — ответил Тимур. — Именно праздник. Сегодня у меня день рождения. Я думаю, в честь этого можно открыть бутылку.

— Насколько велика целесообразность распития самогона в день рождения?

— Целесообразность невелика, — меланхолически сказал Тимур, доставая из шкафчика бутылку. — Но там где вступает в действие традиция, целесообразность отступает. Особенно, если это традиция распития спиртных напитков! — с неожиданной гордостью закончил Тимур.

Бутылка была под стекло, фасонная, из-под «Столичной»; Тимур отыскал её, в своё время немало трудов приложив, в мусорном отсеке. Больше на станции бутылок не было. Вполне возможно, что это была единственная бутылка во всей системе.

— Раритет, — пробормотал Тимур, разглядывая содержимое на свет. Содержимое на вид было не ахти.

Вздохнув неведомо отчего, Тимур наполнил стакан наполовину. Сказал: «Твоё здоровье», — «Спасибо», — пробормотал в ответ робот; понюхал, содрогнулся, и одним мощным усилием опустошил стакан.

— Как твоё состояние? — заботливо спросил робот.

— Не знаю, — сказал человек. Оторвал от хлеба корочку и сунул её в рот.

Некоторое время Тимур стоял, тщательно пережёвывая пищу. По крайней мере, с такого напитка не сопьёшься, думал он, прислушиваясь к внутренним ощущениям. На человека, не потреблявшего алкоголь более полутора лет, самогон подействовал сложно.

К тому же к физиологическим переживаниям примешалось стойкое чувство — что-то не так.

— Захар, — сказал Тимур. — У нас всё в порядке?