Граница Света
Шрифт:
— Я все время думаю о ней, — признался Гарри.
— О Лилиан? Так это нормально. Она — красивая женщина…
— Ты не понимаешь! — воскликнул Голдфилд, подсаживаясь поближе к нему. — Я никогда ни об одной женщине не думал так, как о ней.
— И что? — Миллс отложил работу.
— Женщины всегда были для меня лишь средством удовлетворения собственной похоти, способом отыграться за свою судьбу. Я без всякого сожаления заводил с ними интрижки, а потом бросал, калеча их жизни! Но Лилиан… С Лилиан все по-другому. Я хочу все время быть рядом с
— Прикасаться? — переспросил Дэвид. — Между вами что-то было?
— Мы целовались, — отозвался Гарри, чувствуя, что краснеет.
— Мда-а, — Миллс хитро улыбнулся. — С тобой все ясно.
— Что ясно?! — разозлился Голдфилд. — Что со мной ясно?!
— Зачем я должен тебе об этом говорить? Признайся себе в этом сам, — посоветовал ученый.
— Спасибо, — буркнул Гарри. — Еще друг называется.
— Послушай, у меня сейчас здесь очень важный и ответственный момент, — Дэвид указал ему на аппарат, перед которым сидел, — а ты не даешь мне сосредоточиться!
— Хорошо, хорошо, уже ушел.
Голдфилд встал и пересел на стул подальше. Но уже через минуту он вскочил на ноги и снова начал нервно шагать взад и вперед.
— Сядь ты наконец! — прикрикнул на него Миллс. — Ну, влюбился ты в эту девушку! Ну и что здесь такого? Сотни людей каждый день в кого-то влюбляются, заводят отношения, женятся в конце концов. Это не повод для психоза!
— Нет, повод! — чуть не плача возразил Гарри. — Я не разу за свою жизнь не был влюблен! Я не знаю, что такое любить!
— Успокойся, этому не учатся. Умение любить — врожденное, — резонно заметил Дэвид.
— Мне от этого не легче, — пробубнил его собеседник.
— Гарри, я знаю, что с тобой происходит, — Миллс повернулся к нему. — И я прекрасно понимаю, что творится в твоей душе. Но сейчас ты должен решить, какой дальше будет твоя жизнь. Ты можешь убить это чувство в себе, и тогда ничего не изменится. Все будет по-прежнему: злоба, усталость, ненависть ко всему вокруг, обида за то, что с тобой сделали. Но ты можешь и не сопротивляться своей любви, позволить ей жить в тебе и открыть заново самого себя.
— Но если я буду любить Лилиан, — тихо проговорил Гарри, — я не смогу…
Запнувшись, он умолк и опустил голову.
— Давай больше не будем говорить об этом, ладно? — попросил он.
— Как хочешь, — Дэвид вернулся к своему аппарату.
Наблюдая за ним, Гарри облокотился на стол и подпер руками голову. Минуты ползли невероятно медленно, и ему казалось, что у него внутри вот-вот что-то взорвется. Посмотрев на часы, он увидел, что было почти одиннадцать вечера.
— Ты не устал? — осторожно спросил он Дэвида.
— Я должен закончить, — отозвался тот.
Еще десять минут протекли в полной тишине, нарушаемой лишь пиканьем аппаратуры. Неожиданно Миллс резко выпрямился.
— Этого не может быть! — пробормотал он. — Не может быть!
— Что случилось? — с тревогой спросил Гарри, заметив, что с ученым творится что-то неладное.
— Восьмой… —
— Что восьмой?! — Голдфилд встал и подошел к нему.
— Такого еще никогда не было! — Миллс поднял на него изумленный взгляд. — Никогда!
— Да объясни ты наконец, что происходит! — не выдержал Гарри.
— Я научился управлять восьмым кубитом, — проговорил ученый. — Моим максимумом было семь!
— И что? — Голдфилд сел.
— А то, что, кажется, я нашел способ, чтобы предотвратить ослабление когерентности [10] удаленных кубитов — основную преграду на пути создания квантового компьютера. Как я уже говорил тебе однажды, ионы, которые я использую в качестве кубитов, очень сильно подвержены влиянию окружающей среды. Они реагируют даже на шумовое электрическое напряжение, которое создают электроды, помогающие удерживать их в специальных ловушках, и теряют свою согласованность. А если кубиты не когерентны, то о квантовом компьютере не может быть и речи, — объяснил Миллс.
10
когерентность — согласованное протекание во времени нескольких колебательных или волновых процессов.
— И что с восьмым кубитом? — все еще с сомнением спросил Гарри.
— А то, что я сумел найти способ полностью изолировать ионы! — победоносным голосом заключил Дэвид. — Если нет помех, то ничто не мешает их согласованному функционированию. Мои восемь кубитов абсолютно когерентны! Осталось довести их число до тысячи.
— И…
— И ты получишь то, к чему так стремишься.
Гарри недоверчиво смотрел на него.
— Иными словами, ты изобретешь квантовый компьютер? — проговорил он.
— Во всяком случае, попытаюсь, — ученый улыбнулся.
— И я смогу вернуться домой, — пробормотал Голдфилд, отвернувшись от него.
— Эй! Ты что, не рад? — Дэвид удивленно окликнул его.
— Рад, рад, — Гарри снова перевел на него взгляд. — Просто… еще не до конца верится в успех, — солгал он.
— Я понимаю, — Миллс кивнул. — В любом случае, нам нельзя быть абсолютно уверенными в том, что все получится, и расслабляться. Впереди еще много работы.
— Ты прав, — согласился Голдфилд. — Только сейчас тебе лучше поехать домой и отдохнуть. Уже поздно.
— Ладно, — кивнул Дэвид.
Он снял перчатки и специальные очки, с помощью которых наблюдал за поведением ионов сквозь окошко микроскопа.
— Аппарат останется включенным? — поинтересовался Гарри.
— Его нельзя отключать, иначе все ионы распадутся, — ответил Миллс, закрывая окошко специальной крышкой. — Я отключу лишь некоторые ненужные приборы.
— Хорошо, — Голдфилд кивнул. — Подвезешь меня до дома? Я теперь без прав и без машины.
— Конечно, — ученый улыбнулся. — Да и автомобиль, собственно говоря, твой.