Граница тьмы
Шрифт:
— Болезни и травмы можно вылечить, на некоторые требуется больше времени, чем на другие. Кто-то уходит от нас в тот же день, а кто-то задерживается на недели. Организм человека, как бы не казалось обратное, вещь очень и очень хрупкая, некоторым людям требуется множество времени на борьбу с болезнью даже под контролем магии. Но всё это благополучно вылечивается, — он сделал короткую паузу, переведя дух. — Но иногда к нам обращаются больные с действительно тяжёлыми недугами, вызванными магией и искусными проклятиями. Мы делаем всё возможное, но увы… — он покачал головой и замолчал.
Магистр Лариус отнёс дежурным
— Хотите осмотреться?
Мы дружно закивали.
— Тогда очень тихо и аккуратно, — ответил он, — больные отдыхают.
Мы ещё раз дружно кивнули и двинулись следом.
Атмосфера палаты тяготила. Тут было темно, душно и жутко одновременно. Огромное помещение разделялось ширмами на небольшие участки, в каждом из которых располагались кровати. И без того тусклые светильники здесь, казалось, не горели совсем. Даже свет от них лился неприятный глазу. Ирмис схватила меня за руку, и мы медленно пошли вдоль рядов. Большая часть кроватей пустовала, некоторые отделения полностью ограждались от посторонних, а на ширме предупреждением висел большой красный крест. Я вопросительно посмотрела на прорицательницу, но та помотала головой.
— Там лежат те, к кому нельзя прикасаться, — прошептал на ухо Аарон.
— Откуда ты знаешь? — ещё тише спросила я в ответ.
— У меня тут тётя лежала, мы с отцом один раз её навещали и…
Проходившая мимо целительница на нас шикнула, и парень замолчал, показав жестом, что расскажет потом.
Соседнее огороженное отделение было открыто. На единственной занятой кровати кто-то лежал. Убедившись, что целитель не видит, мы молча подошли чуть ближе посмотреть. На койке оказался мужчина, определить возраст которого было практически невозможно. Его кожа настолько истончилась, что обтянула череп словно тонкий слой воска. Волос практически не осталось, губы потрескались в кровь, а глазницы ввалились так глубоко, словно перед нами лежал мёртвый. Не сразу, но мы заметили запекшуюся кровь в уголках рта, в ноздрях и даже в ушах.
Больной часто поверхностно дышал, издавая металлические хрипы. Ирмис задела тумбочку и с неё со звоном упала металлическая кружка. Мы дружно вздрогнули, а больной приподнял веки, ещё больше ввергая нас в ужас. Загноившиеся воспалённые глаза, затянутые белой пеленой, ничего не видели, но я отчётливо ощущала, что смотрит он именно на меня.
Я взвизгнула и отлетела назад, почти сшибив Аарона, подошедшего сзади. Мы поспешно удалились подальше, боясь, что за крики и грохот нам влетит. Мы ещё немного побродили, но подходить к кому-то близко больше не рискнули. В отделении мелькали плащи послушников и старших адептов. Почти у каждой занятой кровати кто-то был, а у некоторых собрался целый консилиум во главе с целителем.
В конце этой огромной комнаты располагалась металлическая добротно проклёпанная дверь.
— А что там? — спросили мы у Бобби, так удачно проходившего мимо нас.
— Там? — он смутился, — ну… там особые пациенты, вряд ли вам туда можно.
— Какие особые? — не поняла я.
Послушник поджал губы, рассматривая нашу четверку в раздумьях.
— Ладно, я поищу магистра, спрошу, можно ли вас туда пустить.
С этими словами он скрылся в лабиринте ширм. Не прошло и минуты, как он вернулся и кивнул
Сначала я подумала, что ослепла — настолько тут было светло. Всю правую стену занимали большие окна, а с другой стороны в два ряда шли кровати без каких-либо ширм. Больных было очень много, кто-то стоял у окон, кто-то сидел или лежал на кровати, кто-то просто ходил туда-сюда и не обращал на нас внимания.
Сидевшая дежурная целительница уже двинулась в нашу сторону, но её остановил магистр Демьен, наш преподаватель.
Он с широкой улыбкой подошёл к нам и предложил сам провести экскурсию, отпустив Бобби обратно. Как оказалось, вся наша группа целителей уже обошла отделения и находилась в следующем, последнем помещении.
— Магистр, а кто здесь лежит? — прошептала Ирмис, озираясь по сторонам.
— О, это, пожалуй, самое тяжёлое отделение. Тут у нас находятся душевнобольные.
Тут до меня дошло, что в этих людях было что-то не так. Я внимательно осмотрелась. Мужчины и женщины разных возрастов, на первый взгляд, были чем-то заняты, но всех них объединяла одна вещь — отсутствующий взгляд, словно телом они были с нами, а душой где-то совсем далеко.
— А почему их так много? — вырвалось у меня, — все кровати заняты.
— Такие болезни очень и очень сложно лечить, — с грустью в голосе ответил он, — это не заболевание тела, это заболевание духа. Иногда он так сильно повреждён, что залатать его просто невозможно.
— Какой ужас… — покачала головой Ирмис.
— Да, согласен, — кивнул магистр, — вот Мари, — он показал на девушку, стоявшую у окна, — она с нами уже одиннадцать лет, пойдёмте.
Мы неуверенно двинулись к девушке. На вид ей было лет семнадцать-восемнадцать, реденькие русые волосы, сплетённые в кривую косичку, начали покрываться сединой. Белая роба висела большим мешком на худом тельце, съехав с одного плеча. Больная улыбалась и слегка покачивалась, глядя куда-то вдаль.
— Здравствуй, Мари, — мягко сказал магистр, подойдя к ней.
Девушка медленно повернула голову, вперившись в нарушителя спокойствия туманным взглядом. Он то слегка прояснялся, то опять мутнел, будто она силилась вспомнить, что нужно ответить. Спустя некоторое время она всё же еле слышно пискнула:
— Здравствуйте, целитель.
— Как ты себя сегодня чувствуешь?
Ей опять понадобилось время, чтобы ответить:
— Как всегда хорошо.
— Ты кого-то ждёшь сегодня?
На этот раз Мари молчала значительно дольше, сильнее раскачиваясь взад-вперёд.
— Маму, — прошептала она.
— Хорошо, не буду тебя отвлекать, Мари.
Магистр отошёл от неё, но она этого, похоже, даже не заметила, всё также стоя и слегка покачиваясь у окна.
— Что с ней случилось? — удивился Аарон, явно пребывая в таком же ступоре, как и мы.
Демьен печально посмотрел на девушку.
— Она уже одиннадцать лет ждёт маму. Когда она была маленькая, маму она действительно дождалась. Жили они в доме недалеко от тракта, женщина возвращалась с ярмарки, но некие странствующие бандиты зарезали её прямо на глазах ребёнка. Когда бабушка прибежала на крики, малышка сидела вся в крови, обнимала мёртвое тело и звала на помощь. С того момента она такая. Видимо, сознание стёрло ужасные картины из прошлого, и она застыла в том времени.