Граница тьмы
Шрифт:
— А если открыть ей память? — предложила я вариант.
Магистр покачал головой.
— Не всё так просто, юная леди. Тяжесть прошлого может оказаться таким шоком, что сердце просто откажет. Такое уже было неоднократно, больные умирали, даже при магической поддержке тела. Дух просто не выдерживал. Поэтому от такой практики отказались. Остаётся надеяться, что когда-либо она сможет сама принять произошедшее.
Я обернулась к Мари, но нас для неё уже не существовало. Как это ужасно… Мне стало невыносимо жаль эту девушку, даже представить сложно, что ей пришлось перенести. Потерять маму, да ещё прямо
— Ты ей ничем не поможешь, пойдём.
Мне не оставалось ничего другого, кроме как согласиться.
— Магистр, а тут все после подобных… эээ, случаев, как с Мари? — поинтересовалась Ирмис, сделав круг по комнате.
— Нет, но многие. Также есть и больные с рождения, но таких меньше.
— Но почему не все после жутких событий сходят с ума? — недоумевал Трой, — я точно знаю, что на глазах бабушки убили её брата, но она не такая.
— Душевное состояние и уровень ментальных сил у всех разный, кто-то обладает стойкостью, которая спасет разум от чудовищных последствий, а кто-то нет. Нам с вами лишь остаётся надеяться, что подобной участи мы сможем избежать. Но застраховаться от этого не сможем и мы с вами, — подытожил магистр, когда мы подходили к очередной двери.
На этот раз вход был открыт. Войдя, я заметила махающую мне Нию. Целители-ацепты стояли полукольцом перед какими-то картинами. Вообще вся комната оказалась чем-то вроде помещения для расслабления. Тут были краски, простые музыкальные инструменты, кубики, пирамидки и прочие штуки для детей.
Оказалось, что целитель показывал адептам картины, которые в свое время рисовали пациенты, и объяснял, кто и по какой причине сюда попал. Мы подошли к самому концу лекции, а потому я ничего не поняла. А вот судя по лицу соседки — она была в восторге.
— Это так интересно! — пищала Ния полушепотом, — магистр Артур столько нам рассказал, даже не знаю, в каком теперь месте хочу работать! Раньше-то я думала стать универсалом, а теперь… может в это отделение? Ох, столько всего!
Чем больше она говорила, тем больше её большие зелёные глаза лучились восторгом. Я, честно говоря, её радости понять не могла вообще. Работать со смертью тяжело, а уж работать с теми, кому никогда не сможешь помочь… Нет, такое точно не для меня.
На выходе из комнаты нас остановил целитель Лариус.
— Вы ведь прорицатель, верно? — обратился он ко мне.
Я растерялась. Пару раз открыв и закрыв рот, я кое-как выдавила, что только учусь.
Он улыбнулся и предложил пойти с ним. Вся толпа, снедаемая любопытством, проводила нас взглядом за дверь.
— Я… я правда ничего не умею… — начала я, но магистр поднял руку, попросив замолчать.
Мы шли среди коек, и тут до меня дошло, куда мы шли: к тому самому больному, у которого я вскрикнула! Ну сейчас мне влетит, ещё и отцу доложат, как я себя веду около умирающих. Я почувствовала, как начинают гореть щёки. Когда мы уже почти подошли к его кровати, меня окончательно замучила совесть.
— Я очень извиняюсь, магистр Лариус, я не хотела кричать и кого-то тревожить, просто внезапно…
Старец опять
— Мы здесь не за этим.
— Тогда зачем? — подозрительно сощурилась я.
— Я прошу вас помочь, но сначала послушайте, — остановил он мои попытки задать очередную пачку вопросов, — парня нашли с неделю назад на королевском тракте. Он уже не говорил и был довольно плох, но с каждым днём ему всё хуже и хуже. Причины такого состояния мы определить не можем. Магией он не диагностируется, попробовали уже все магистры, мы даже отправили запросы в соседние королевства, но там такого не видели. Поэтому я прошу вас хотя бы попытаться понять, что с ним.
— Но магистр, а как же ваши прорицатели? Я только начала учиться, вряд ли я смогу хоть как-то вам помочь, — развела я руками.
Старик посмотрел на меня и глубоко вздохнул, в его взгляде читалась измотанность.
— Они не видят, и не могут видеть. Амелия, Ваше Высочество, последняя надежда только на оракула, я не вправе вам приказывать, но нижайше прошу помочь.
От упоминания настоящего имени я вздрогнула, нервно озираясь, не услышал ли кто. Ну теперь я совершенно точно знала, что магистр меня узнал. Что же делать? Согласиться и, возможно, выдать себя другим? Или же плюнуть и попытаться помочь человеку? А вдруг я — его последний шанс? А если откажусь, то бедняге станет хуже. «Хороша принцесса» — пронеслось в голове. Просят помочь умирающему, а я трясусь над своей мерзенькой ложью, хотя с детства меня учили сначала думать о других. Щёки обожгло от стыда. Я решительно кивнула и пошла в сторону кровати.
— Я попробую, но я совершенно не знаю, что делать, простите. Никогда не работала с людьми.
Медленно приблизившись к кровати, я задумалась, с чего же начать? При виде измученного мужчины в воспоминаниях всплыл кошмарный взгляд заживо сгорающего человека. Прошёл примерно час, но я почувствовала, что ему стало хуже. Дыхание стало совсем поверхностным, иногда сливаясь с протяжными стонами и металлическими хрипами. И было что-то ещё, тонкое, магическое, словно жизненная нить ускользала из тела, забирая последние крохи.
Я села на небольшой стульчик и с опаской дотронулась до иссохшейся руки больного, он никак не отреагировал и, наверное, даже не почувствовал. Так, мне нужно сосредоточиться и отбросить мысли. Сосредоточиться…
Это было очень непросто. В голову лезло столько ужасных образов из лечебницы, что выгнать их из головы каталось задачей просто невыполнимой. Но внезапно меня бросило в непроглядную черноту, а потом ослепило вспышкой света. С огромным трудом я разлепила слезящиеся глаза: я стояла на пороге избушки рядом с рыдающей женщиной.
— Том, прошу, не уходи, мы поищем здесь, — стирая катящиеся слёзы просила она молодого паренька в холщовых штанах и рубахе. Он собирал в дорогу котомку снеди.
— Зои, ты же понимаешь, если не найти лекарство, то сын умрёт, целитель сказал, что болезнь слишком тяжела для него, нужно срочно что-то делать.
— Том, но эти упыри… — задыхаясь в слезах, села она на порог, не в силах больше стоять, — ты не успеешь к ним дойти… а если успеешь… то сожрут сразу… а если и помогут… то цена… — она лишь закрыла лицо руками и сотрясалась в беззвучных рыданиях.