Граница вечности

Фоллетт Кен

— Я хочу поговорить с вами.

Камерон ответил также по-русски:

— Хорошо.

— Я найду безопасное место.

Камерону ничего не оставалось, кроме как сказать:

— Ладно.

— Таня скажет вам, где и когда.

— Отлично.

Незнакомец отвернулся.

Камерон переключил внимание снова на Лидку. Таня сказала ей:

— Я ошиблась, как глупо.

Она быстро отошла от них. Ясно, что она хотела отвлечь Лидку на несколько мгновений, пока военный разговаривал с Камероном.

— Странно, — озадаченно проговорила

Лидка, когда они вышли из посольства.

Камерон был взволнован, но делал вид, что тоже ничего не понимает.

— Удивительно, — сказал он.

— Кто был тот польский офицер, который говорил с вами? — продолжала допытываться Лидка.

— Ни малейшего представления, — ответил Камерон. — Моя машина там.

— О! — воскликнула она. — У вас машина?

— Да.

— Замечательно, — с довольным видом произнесла Лидка.

* * *

Неделей позже Камерон проснулся в комнате Лидки в коммунальной квартире.

Это была маленькая комната, в которой стояли стол, кровать, туалетный столик, телевизор и кухонная мойка. Душ и туалет находились в конце коридора, и ими пользовались еще три человека.

Для Камерона это был рай.

Он сел в кровати. Она у стойки заваривала кофе из его зерен: позволить себе настоящий кофе она не могла. Никакой одежды на ней не было. Она повернулась и пошла к кровати с чашкой в руке. У нее были жесткие каштановые волосы на лобке и маленькие заостренные груди с темно-красными сосками.

Сначала он испытывал неудобство от того, что она расхаживала голой, поскольку ему хотелось смотреть на нее, а это было неприлично. Когда он признался в этом, она сказала:

— Смотри сколько хочешь, мне это нравится.

И все-таки он стеснялся, но уже не так.

В течение недели он приходил к Лидке каждый день.

Он занимался с ней любовью в семь раз больше, чем за всю свою жизнь до последнего времени, не считая того, что ему делала Сузи в массажном салоне.

Однажды Лидка спросила, хочет ли он ублажить ее еще раз этим утром.

— Ты что — сексуальный маньяк? — спросил он.

Она обиделась, но они все равно слились в экстазе.

Пока она причесывалась, он потягивал кофе и думал о предстоящем дне. Таня Дворкина пока не давала о себе знать. Он доложил о контакте в египетском посольстве своему боссу Киту Дорсету, и они решили, что ничего не остается, как ждать.

У него на уме была другая забота. Он знал выражение «медовая ловушка». Только дурак не задался бы вопросом, нет ли у Лидки скрытого мотива, чтобы лечь с ним в постель. Он должен был учитывать возможность, что она работала по приказу службы безопасности. Он вздохнул и сказал:

— Я должен сообщить своему боссу о тебе.

— Да? — удивилась она. — Почему?

— Предполагается, что американские дипломаты могут встречаться с девушками только из стран НАТО. Мы называем это правилом натовской постельной солидарности. Они не хотят, чтобы мы влюблялись в коммунистов.

Он

не сказал ей, что он агент спецслужбы, а не дипломат.

С грустным лицом она села на кровать рядом с ним.

— Ты перестанешь бывать у меня?

— Нет-нет! — Ему это показалось немыслимым. — Но я должен сказать им, и они будут проверять тебя.

На этот она как будто бы встревожилась.

— Что это значит?

— Они будут выяснять, не можешь ли ты быть агентом секретных служб или что-то в этом роде.

Она пожала плечами.

— Ну и пусть. Они скоро убедятся, что я не имею к ним никакого отношения.

Она держалась совершенно спокойно.

— Извини, но так нужно, — сказал Камерон. — Переспать один раз — это не в счет. Но мы обязаны доложить, если случается что-то более серьезное, знаешь ли. Настоящие любовные отношения.

— А-а.

— Как ты считаешь, что у нас? — нервничая, спросил он. — Настоящие любовные отношения?

— Да, — сказала она. — Настоящие.

Глава пятьдесят третья

Семья Франков отправилась в Венгрию на двух «трабантах». Они ехали в отпуск. Как место летнего отдыха, Венгрия пользовалась популярностью у восточных немцев, если они могли позволить расходы на бензин.

Насколько они могли судить, за ними не следили.

Они зарезервировали тур в восточногерманском туристическом бюро. Они сомневались, дадут ли им визы, хотя Венгрия входила в советский блок, но они были приятно удивлены. Ганс Гофман упустил возможность вставить им палки в колеса — очевидно, у него хватало других дел.

Им понадобились две машины, потому что они ехали с Каролин и ее семьей. Вернер и Карла безумно любили свою внучку Алису, которой было шестнадцать лет. Лили любила Каролин, но не любила ее мужа Одо. Он был хороший человек, и он устроил Лили на нынешнюю работу администратором в церковном приюте для сирот. Но в его любви к Каролин и Алисе проявлялось что-то натужное, словно любить их было добродетелью. Лили считала, что любовь мужчины — это беззаветная страсть, а не моральная обязанность.

Каролин чувствовала то же самое. Она и Лили в силу существовавшей между ними духовной близости делились друг с другом своими секретами, и Каролин призналась, что замужество — это ошибка. Она не была несчастной с Одо, но и не любила его. Он был добр и нежен, но не сексуален: они занимались любовью раз в месяц.

Итак, отправляющаяся на отдых группа состояла из шести человек. Вернер, Карла и Лили ехали в машине красновато-коричневого цвета, а Каролин, Одо и Алиса — в белой.

Путь предстоял долгий, особенно из-за того, что «трабант» имел малосильный двухтактный двигатель объемом 600 кубических сантиметров, а проделать предстояло почти тысячу километров по Чехословакии. В первый день они доехали до Праги, где переночевали. Когда уезжали из гостиницы на следующее утро, Вернер сказал: