Граница вечности
Шрифт:
В любом случае Димкиной недолгой карьере приходит конец. Возможно, безрадостно подумал он, она была чересчур честолюбивой. Ясно, что теперь его ждало более скромное будущее.
Его встревожила мысль, захочет ли полнотелая Нина провести с ним ночь.
Полет закончился в Тбилиси, а потом небольшой военный самолет с Димкой и Филипповым на борту приземлился на взлетно — посадочной полосе на побережье.
Там их ждала Наталья Смотрова из министерства иностранных дел. От влажного морского воздуха ее волосы пошли кудряшками, придав
— Плохие новости от Первухина, — сообщила она, когда они сели к ней в машину. Михаил Первухин занимал пост советского после в Восточной Германии. — Поток эмигрантов на Запад достиг катастрофических размеров.
Филипп не скрывал своего недовольства, очевидно потому, что не получил этих сведений до Натальи.
— О какой численности идет речь?
— Она приближается к тысяче человек в день.
— Тысяче в день? — изумленно переспросил Димка.
Наталья кивнула.
— Первухин сообщает, что восточногерманское правительство нестабильно. Страна приближается к краху. Возможно народное восстание.
— Вот видишь, к чему привела ваша политика, — сказал Филиппов Димке.
Тот ничего не ответил.
Наталья вела машину по прибрежной дороге, свернула к лесистому полуострову и въехала в массивные ворота в длинной оштукатуренной стене. Посредине ухоженных лужаек стояла белая вилла с длинным балконом вдоль верхнего этажа. Почти к самому дому примыкал бассейн глубиной в человеческий рост. Дика никогда не видел дома с бассейном.
— Он там, у моря, — сказал охранник Димке, кивнув головой в сторону дальнего конца дома.
Среди деревьев Димка прошел к галечному пляжу. Солдат с автоматом пристально посмотрел на него и жестом показал, чтобы он проходил.
Хрущев сидел под пальмой. Второй самый могущественный человек в мире, небольшого роста, толстый, лысый и некрасивый, был в брюках от костюма на подтяжках и в белой рубашке с закатанными рукавами. Он сидел на плетеном пляжном стуле, и на маленьком столе перед ним стоял кувшин с водой и стеклянный стакан. Казалось, он сидит просто так.
Он взглянул на Димку и сказал:
— Откуда у тебя такие шорты?
— Мама сшила.
— Мне тоже нужны шорты.
Димка выговорил слова, которые много раз мысленно повторял:
— Товарищ первый секретарь, я немедленно подаю в отставку.
Хрущев пропустил их мимо ушей.
— Мы перегоним Соединенные Штаты и в военной мощи, и в экономическом процветании за двадцать следующих лет, — произнес он, словно продолжая прерванную дискуссию. — Ну а пока как нам не допустить, чтобы более сильная держава доминировала в мировой политике и сдерживала распространение коммунизма в мире?
— Не знаю, — откровенно признался Димка.
— Вот смотри, — сказал Хрущев. — Я буду Советский Союз. — Он взял кувшин и медленно налил воду в стакан до самых краев. Потом он отдал кувшин Димке. — Ты — Соединенные Штаты. Лей воду в стакан.
Димка сделал, как ему велели. Вода
— Видишь, — сказал Хрущев, словно ему что — то удалось доказать. — Когда стакан полон, в него нельзя долить воды, иначе выйдет черт-те что.
Димка пришел в полное замешательство и задал сам собой напрашивавшийся вопрос:
— Что вы хотите этим сказать, Никита Сергеевич?
— Мировая политика как стакан. Агрессивные шаги той или иной стороны — это наливаемая в него вода. Когда она льется через край, это война.
Димка понял аллегорию.
— Когда напряженность доведена до предела, любой шаг может послужить причиной войны.
— Молодец! Американцы не хотят войны, равно как не хотим ее и мы. Таким образом, если мы будем нагнетать международную напряженность до максимума — до самых краев, — американский президент окажется в безвыходном положении. Он ничего не сможет предпринять, не спровоцировав войну. Поэтому он будет вынужден ничего не делать.
Блестящая идея, подумал Димка. Вот так более слабая держава может взять верх.
— Значит, Кеннеди бессилен что — либо сделать.
— Поскольку следующий его шаг — это война.
Можно ли считать, что это долгосрочная программа Хрущева, терялся в догадках Димка. Или он просто крепок задним умом? В любом случае он импровизатор высшей марки. Впрочем, какое это имеет значение.
— Как же мы будем реагировать на берлинский кризис? — спросил Димка.
— Мы построим стену, — ответил Хрущев.
Глава девятая
Джордж Джейкс пригласил Верину Маркванд пообедать в «Жокейском клубе». Собственно, это был не клуб, а шикарный новый ресторан в гостинице «Фэрфакс», который облюбовала команда Кеннеди. Среди посетителей Джордж и Верина были лучше всего одеты. Она щеголяла в клетчатой юбке с широким красным ремнем, а он — в сшитом на заказ темно — синем льняном блейзере и полосатом галстуке. Тем не менее их посадили за столик у кухонной двери. Вашингтон был толерантен, но не без предрассудков. Джордж не обращал на это внимания.
Верина гостила у своих родителей. Сегодня их пригласили в Белый дом на коктейль, устраиваемый в знак благодарности видным сторонникам нового президента, таким как Маркванды, и чтобы заручиться их поддержкой во время следующей предвыборной кампании.
Верина с довольным видом смотрела по сторонам.
— Я давно не была в приличном ресторане, — сказала он. — Атланта — это дыра. — Снобизм для девушки, выросшей в семье голливудских звезд, представлялся нормальным явлением.
— Тебе нужно перебраться сюда, — поделился Джордж своими мыслями, глядя в ее изумительные зеленые глаза. В платье без рукавов она впечатляла идеальной кожей цвета кофе с молоком и, конечно, осознавала это. Если бы она переехала в Вашингтон, он обязательно стал бы ухаживать за ней.