Граница вечности
Шрифт:
— Затем мы могли бы расширить поставку обычных вооружений.
Кеннеди снова было бы неловко возражать: почему — вдруг страна не может покупать оружие для своей армии? А уже потом мы могли бы отправить ракеты…
— Нет, — оборвал Димку Хрущев. Он не любил постепенность. — Вот что мы сделаем. Мы переправим ракеты тайно. Мы упакуем их в ящики с маркировкой «дренажные трубы» или что-то еще. Даже капитаны судов не будут знать, что внутри. Мы пошлем наших военных специалистов для сборки пусковых установок. Американцы не догадаются, что мы замышляем.
Димке стало немного не по себе. Возникнет
Однако он ничего не сказал.
Хрущев развивал свою мысль:
— И потом, когда вооружение будет поставлено на боевое дежурство, мы сделаем заявление. Это будет свершившийся факт американцы будут бессильны что-либо сделать.
Это был один из драматических жестов, которые любил делать Хрущев, и Димка понял, что он никогда не переубедит его. Он осторожно проговорил:
— Интересно, как отреагирует президент Кеннеди на такое заявление.
Хрущев издал презрительный звук.
— Он мальчишка — неопытен, робок, слаб.
— Безусловно, — сказал Димка, хотя он полагал, что Хрущев недооценивает молодого президента. — Но у них шестого ноября будут промежуточные выборы. Если мы заявим о ракетах во времякампании, Кеннеди подвергнется сильному давлению с требованием предпринять решительные действия, чтобы избежать провала на выборах.
— Значит, нужно будет обеспечить секретность до шестого ноября.
— Кому? — не удержался Димка.
— Тебе. Я назначаю тебя ответственным за этот проект. Ты будешь находиться на связи между мной и министерством обороны; которое будет осуществлять проект. Твоя задача — обеспечить секретность, пока мы не будем готовы.
Димка был потрясен настолько, что едва смог выговорить:
— Почему я?
— Ты терпеть не можешь этого козла Филиппова. Поэтому я могу быть уверен, что ты прищучишь его.
Димка был слишком ошарашен, чтобы задумываться, откуда Хрущеву известно, что он терпеть не может Филиппова. Перед армией поставлена почти невыполнимая задача, и вся вина падет на Димку, если что-то будет не так. Тогда не миновать беды.
Но надо совсем ничего не соображать, чтобы сказать это.
— Спасибо, Никита Сергеевич, — сдержанно произнес он. — Вы можете положиться на меня.
Глава пятнадцатая
Лимузин «ГАЗ-13» назывался «Чайка» за свои заостренные приподнятые задние крылья, по типу американского стайлинга. Он мог развивать скорость до 160 километров в час, но при такой быстрой езде по советским дорогам в нем было некомфортно. Он выпускался двухцветным, красно-кремовым, оснащенным шинами с белой боковиной, и черным. Димкин был черный.
Он сидел на заднем сиденье, когда лимузин выехал на пристань Севастополя. Город располагался на оконечности Крымского полуострова, вдававшегося в Черное море. Двадцатью годами раньше он был стерт с лица земли в результате немецких бомбардировок и артобстрелов. После войны его восстановили, и он стал красивым
Димка вышел из машины и посмотрел на судно, стоящее у причала, — лесовоз с огромными люками для загрузки бревен. Под палящим летним солнцем грузчики грузили лыжи и отчетливо маркированные коробки с теплой одеждой, не оставлявшие сомнений, что судно следует на холодный север. Димка специально придумал вводящее в заблуждение кодовое обозначение «Операция “Анадырь”» по одноименному городу в Сибири.
На пристань приехала вторая «Чайка» и остановилась позади Димкиной. Из нее вышли четыре офицера в форме военной разведки Советской армии и встали в ожидании его указаний.
Железнодорожная ветка проходила вдоль причала и под огромным портальным краном, предназначенным для переноса груза с платформы прямо на судно. Димка посмотрел на часы.
— Этот чертов состав должен быть уже здесь.
Димка вертелся как белка в колесе. В жизни ему еще никогда не приходилось так туго. Он не имел представления, что значит быть с головой погруженным в работу, пока не взялся за этот проект.
Старшим по званию был полковник Панков. Несмотря на свой чин, он обращался к Димке с подчеркнутым уважением:
— Если вы хотите, я позвоню, Дмитрий Ильич.
Второй офицер, лейтенант Мейер, сказал:
— Кажется, подходит.
Димка посмотрел вдоль пути. Вдалеке он увидел медленно приближающийся состав из грузовых платформ с низкими бортами, груженных длинными деревянными ящиками.
— Почему все думают, что можно опаздывать на пятнадцать минут?
Димка беспокоился о шпионах. Он заходил к начальнику местного управления КГБ и просмотрел список подозреваемых лиц в районе. Они все были диссидентами: поэты, священники, художники-абстракционисты и евреи, желавшие уехать в Израиль, — типичные советские недовольные, представляющие такую же угрозу, как члены велосипедного клуба. Так или иначе, Димка их всех арестовал, хотя никто из них не представлял опасности. Почти наверняка настоящие агенты ЦРУ в Севастополе были, но КГБ не имел о них никакого представления.
По трапу с судна спустился человек в капитанской форме и обратился к Панкову:
— Вы здесь старший, полковник?
Панков кивнул головой в сторону Димки.
Капитан стал менее почтительным.
— Мое судно не может идти в Сибирь, — сказал он.
— Ваш пункт назначения — это секретная информация, — предупредил его Димка. — Не оглашайте его.
В Димкином кармане лежал запечатанный конверт, который капитану предстояло открыть, после того как он выйдет из Черного моря в Средиземное. Тогда он узнает, что должен плыть на Кубу.
— Мне нужно низкотемпературное смазочное масло, антифриз» оборудование против обледенения…
— Закройте рот, — прошипел Димка.
— Но я протестую, сибирские условия…
Димка повернулся к лейтенанту Мейеру:
— Врежьте ему хорошенько.
Мейер был рослый мужчина, и он сильно ударил капитана. Тот упал назад, на губах у него выступила кровь.
— Вернитесь на судно и ждите приказа. И держите свой длинный язык за зубами, — взревел Димка.
Капитан ушел, и люди на пристани переключили свое внимание на приближающийся поезд.