Граница вечности
Шрифт:
Зорин сидел с каменным лицом, не произнося ни слова.
Джордж оторвал взгляд от экрана и увидел Ларри Мохинни, вошедшего в комнату. Джордж неодобрительно посмотрел на него — последний раз, когда они разговаривали, Ларри рассердился на него. Но сейчас, как казалось, он был в дружелюбном расположении духа.
— Привет, Джордж, — как ни в чем не бывало произнес он. Джордж ограничился нейтральным вопросом:
— Какие новости из Пентагона?
— Я пришел предупредить вас, что мы собираемся подняться на борт какого-нибудь советского судна, — ответил Ларри. —
У Джорджа учащенно забилось сердце.
— Черт, — проговорил он, — я только обрадовался, что ситуация нормализуется.
— Очевидно, он полагает, — продолжал Мохинни, — что карантин ничего не значит, если мы не перехватим и не досмотрим хоть одно подозрительное судно. Он устроил нам втык, что мы упустили один танкер.
— Какое судно мы собираемся задержать?
— «Маруклу», ливанский грузовоз с греческой командой, зафрахтованный Советским Союзом. Он вышел из Риги с грузом бумаги, серы и запчастями для советских грузовиков.
— Едва ли Советы доверят свои ракеты греческой команде.
— Если ты прав, то никаких неприятностей не будет, — Джордж посмотрел на часы. — Когда это произойдет?
— В Атлантике сейчас темно.
Им придется ждать до утра, и Ларри ушел, и Джордж стал обдумывать, насколько это опасно. Предвидеть трудно. Если «Марукла» в самом деле чиста, тогда, вероятно, перехват обойдется без инцидентов. Но если там окажется ядерное оружие, что тогда будет? Президент Кеннеди принял еще одно чреватое опасностью решение. И он соблазнил Марию Саммерс.
Джордж вовсе не удивился, что Кеннеди завел роман с темнокожей девушкой. Если верить слухам, президент не очень разборчив в выборе женщин. Скорее наоборот: ему нравились женщины зрелого возраста и юные девушки, блондинки и брюнетки, светские знаменитости под стать ему и пустоголовые машинистки.
Джордж на секунду подумал, догадывалась ли Мария, что она была одной из многих.
Президент Кеннеди не особенно озабочивался вопросом расы, считая его сугубо политическим. Хотя он не хотел фотографироваться с Перси Марквандом и Бэйб Ли, опасаясь, что из-за этого он потеряет голоса, Джордж видел, как он приветливо обменивался рукопожатиями с темнокожими мужчинами и женщинами, непринужденно и без предрассудков разговаривал с ними и смеялся. Джорджу рассказывали, что Кеннеди посещал вечеринки, на которых бывали цветные проститутки, хотя он не знал, правда ли это или слухи.
Но бессердечность президента потрясла Джорджа. Не столько процедура, которой девушка подверглась, — хотя и неприятная сама по себе, — сколько факт того, что она осталась одна. Мужчина, от которого она забеременела, должен был бы встретить ее после операции, отвезти домой и находиться рядом с ней, пока он не убедился бы, что с ней все в порядке. Телефонного звонка недостаточно. И то, что он президент, не служит оправданием. Джон Кеннеди низко пал в глазах Джорджа.
В тот момент, когда он думал о мужчинах, которые безответственно оставляют забеременевших от них женщин, вошел его собственный отец.
Джордж удивился, Грег никогда раньше не приходил
— Привет, Джордж, — сказал он, и они пожали друг другу руки, словно не были отцом и сыном.
Грег был в мятом костюме из неяркой синей в тонкую полоску ткани, выглядевшей так, словно в ней присутствовал небольшой процент кашемира. Если бы я мог позволить себе купить такой костюм, подумал Джордж, я бы его держал выглаженным. Ему часто приходила такая мысль, когда он смотрел на Грега.
— Какая неожиданность! Как поживаешь? — спросил Джордж.
— Я проходил мимо твоей двери. Не хочешь ли выпить чашку кофе?
Они пошли в кафетерий. Грег заказал чай, а Джордж взял бутылку коки. Когда они сели за столик, Джордж сказал:
— На днях о тебе спрашивали. Одна дама из пресс-службы.
— Как ее зовут?
— Некая Нелли. Постараюсь вспомнить ее фамилию. Нелли Форд?
— Нелли Фордхэм. — Взгляд Грега устремился куда-то вдаль, по его лицу пробежало выражение полузабытого наслаждения.
Джордж с улыбкой спросил:
— Какая-нибудь подружка?
— Более чем. Мы обручились.
— Но ты не женился.
— Она расторгла помолвку.
Джордж помолчал.
— Наверное, это не мое дело… но почему?
— Ну, коль скоро ты хочешь знать правду, ей стало известно о тебе и она сказала, что не хочет выходить за человека, у которого уже есть семья.
Джордж не верил своим ушам. Отец редко рассказывал о тех днях.
Потом Грег сказал задумчиво:
— Возможно, Нелли была права. Ты и твоя мать были моей семьей. Но я не мог жениться на твоей матери: политическая карьера и темнокожая жена исключали друг друга. Так что я выбрал карьеру. Не могу утверждать, что в результате я стал счастливым.
— Ты никогда не рассказывал мне об этом.
— Ты прав. Рассказать правду меня заставила угроза третьей мировой войны. Как ты думаешь, чем все это кончится?
— Подожди. Неужели правда, что ты мог жениться на маме?
— Когда мне было пятнадцать лет, я больше всего на свете хотел этого. Но мой отец сделал все возможное, чтобы этого не произошло. Десятью годами позже у меня появился еще один шанс, но к тому времени я достаточно повзрослел, чтобы понять, насколько безумна эта идея. Послушай меня, смешанным парам сейчас, в шестидесятые годы, приходится весьма нелегко. Представь, что было бы в сороковые. Вероятно, мы все втроем хлебнули бы горя. И по правде, — с грустью признал он, — мне недоставало мужества. А теперь расскажи мне об этом кризисе.
Джордж с трудом переключился на кубинские ракеты.
— Час назад я начал верить, что опасная черта пройдена, но сейчас президент приказал ВМС завтра утром перехватить советское судно.
Он рассказал Грегу о «Марукле».
— Если она чиста, то проблем не возникнет.
— Правильно. Наши люди поднимутся на борт и досмотрят груз, а потом дадут шоколадки и уберутся.
— Шоколадки?
— Для каждого корабля-перехватчика выделены двести долларов на «предметы межличностного общения»: плитки шоколада, журналы и дешевые зажигалки.