Граница. Таежный роман. Солдаты
Шрифт:
— А вы правда «языка» брали? — спросил Лешка.
— Брал, — сказал Василий.
— А как?
— Ну как… Увидел фрица — он под деревом сидел, на губной гармошке играл, я подкрался, крикнул: «Руки вверх!» — и все дела.
— Это он сперва вам «Хенде хох!» крикнул, а уж вы потом его скрутили и в плен взяли, — вежливо поправил Алик.
— Да ты-то откуда знаешь? — удивился Василий.
— А я сзади вас сидел, — пояснил Алик.
Вовка с Лешкой прямо со смеху покатились:
— Где ты сидел-то?
— В
— «В кино», — передразнил его Василий и усмехнулся: — И не в кино вовсе. Ну какой там фриц был — длинный, носатый такой?
— Нет, — растерянно пробормотал Алик. — Маленький и толстый.
— Ну вот, — удовлетворенно сказал Колесников. — А ты говоришь — кино…
Подошли к воротам автобазы. Василий на всякий случай кепку на глаза надвинул, повертел головой — Николая нигде не видно. Подтолкнул ребят к гаражу:
— Ну-ка сходите проверьте!
Они зашли в гараж, вернулись.
— Нет там никакого дядьки с усами, — уверенно сообщил Вовка.
— Ладно, — сказал Василий. — Тогда я пойду, а вы тут покараульте.
И в гараж зашел. Договорился со знакомым шофером, объяснил все. Тот неохотно, но согласился помочь.
— А чего к Петровичу не сходишь? — спросил он.
— Да ну его, — отмахнулся Колесников.
Петровича, начальника автобазы, Василий не любил. Темный какой-то человек, с душком. Сколько лет Колесников тут отработал, а ушел — вздохнул.
Василий подождал, пока шофер за сцеплением сходит, спасибо сказал, поклялся отдать, как только завхоз школьный новое достанет, и вышел. Поискал ребят глазами — нет нигде. Хороши часовые! Собрался уже искать, тут-то его Николай и окликнул:
— Здоров, Василий!
Колесников вздрогнул и схватился за грудь.
— Давно не виделись, — басил Николай. — Чего не заходишь?
Тут мальчишки подошли. Увидели, что Василий с усатым дядькой разговаривает, приблизились осторожно.
— Дядя Вася, у вас что, сердце болит? — спросил Алик.
— Болит, — сказал Колесников и даже охнул.
— Да ты что, Василий? — изумился Николай. — А всегда здоров был, как бык! — И стукнул Колесникова по плечу.
Василий все руки к груди прижимал, а когда слесарь его по плечу-то хлопнул, согнулся прямо.
— Не видите, у человека грудь болит? — напустился на усатого слесаря Лешка.
— Ишь заступники! — рассмеялся Николай. — Ну ладно, Вася, будь здоров, не кашляй. — Он собрался уже в гараж зайти, но остановился: — А ты чего приходил-то? Пионеров на экскурсию водил? — Слесарь прищурился. — Или опять машина сломалась?
— Да что ты! — сказал Василий и ребятам глаза страшные сделал: мол, не продайте. — Как часы работает.
— Ну добре, — сказал слесарь. — А то, если чего, говори, не стесняйся. Поможем. — И ушел.
За воротами автобазы Вовка спросил:
— Дядя
Василий головой покачал, распрямился и полез за пазуху. Достал оттуда тарелку с пружинами, встряхнул — пружинки зазвенели весело, зазвякали.
— А зачем вы притворялись тогда? — обиженно спросил Вовка. — И чего вы так этого Николая боялись? Он вон сам помочь предложил.
— И поможет, — сказал Василий. — Мне еще автобус чинить. — Он строго посмотрел на мальчишек. — И кто это вам сказал, что я Николая боюсь? Да я сто лет его знаю.
— А нас зачем тогда с собой брали?
— Проверить хотел, — Колесников подмигнул, — можно ли с вами в разведку ходить?
— И как — можно? — спросил Алик.
Василий кивнул:
— Учительнице вашей скажу — не подкачали ребята, молодцы!
— Тогда ладно, — примирительно сказал Вовка, и было видно, что он доволен. — Ну что, пошли?
ГЛАВА 16
Голощекин неслышно открыл дверь фанзы — Папа вскинул голову и, щелчком отбросив окурок в сторону, в упор посмотрел на капитана. У Папы были рысьи глаза — широко расставленные, узкие; в полумраке фанзы они сверкнули хищным желтым огнем.
— Почему я должен тебя ждать? — недовольно спросил Папа.
Голощекин нахмурился. Здесь он был на своей территории, и Папино недовольство сразу вызвало ответное глухое раздражение.
— Занят был, — коротко сказал Никита.
Судя по количеству окурков, валявшихся возле Папиных ног, обутых в высокие болотные сапоги, он не столь долго ждал, сколько нервничал. Но Голощекин много думал о последнем разговоре и пришел к выводу, что дела у Папы идут не так уж плохо. И в прошлый раз он, хитрая сволочь, больше пугал Голощекина, чем на самом деле был обеспокоен.
Никита просчитал несколько вариантов с тем, чтобы в результате добиться одного: Папа должен понять, что без него, Голощекина, он теперь не справится. Капитан прикинул, какие фамилии назвать, чтобы намекнуть Папе о своих связях. Подумал о кандидатурах людей, которых можно было бы подключить к делу. В принципе он подготовился к разговору, а главное — к тому, чтобы в случае чего повернуть его в нужное русло. И теперь выжидал, пока Папа начнет первым.
Но тот молчал. Достал еще одну папиросу, прикурил и, пуская сизый, вонючий дым, по-прежнему с рысьим прищуром смотрел на капитана.
Голощекин заколебался: что-то было не так, и, судя по всему, Папа ждет каких-то объяснений. Ладно, прикинемся слегка виноватым — такой вариант Никита тоже предусмотрел.
— Ты тут спрашивал, зачем китайцы рыбу без начинки сюда носили… — начал он медленно, словно сомневаясь: говорить — не говорить. — Короче, вертится тут паренек один… Вопросов пока не задает, но вижу — взял на заметку.