Граница
Шрифт:
Осуществив свой план, мы нашли государственную гостиницу (к счастью, их строят одновременно со стенами), где и попросили две комнаты. Нам, видимо, повезло: управляющий не стал подмигивать и предлагать удобные сеновалы для слуг, а спокойно выдал нам ключи и распорядился насчет ужина.
Комнаты, кстати, оказались смежные.
Наутро мы, наученные горьким опытом, потребовали себе на завтрак столько, что управляющий заподозрил — его постояльцы не ели неделю. А мы всего лишь припрятали половину завтрака в дорогу.
К сожалению,
Страж предлагал «просто попроситься на ночлег», но я категорически отказалась. Помимо всего прочего, к концу путешествия вид у меня был тот еще, и в города меня пускали исключительно из-за королевской грамоты. Штаны жутко обтрепались, к тому же они не сваливались с меня только благодаря поясу, вся одежда висела уже хуже, чем на вешалке, короткие волосы стояли дыбом, а еще я отбила ступни о дорогу и ходила, хромая сразу на обе ноги. Привести себя в порядок я не могла, ведь новая одежда и прочее стоят денег. А денег не было.
В общем, на ночлег такую сомнительную побродяжку пустили бы исключительно за какую-нибудь грязную работу, вроде чистки конюшни. А королевскому эмиссару неприлично… да я и не умею.
Поэтому я настояла — мы нигде ночью не останавливаемся, а идем дальше. Как оказалось, королевская дорога отличалась от лесной в худшую сторону. Страж, который в темноте видел, как кошка, и вообще не умел спотыкаться, пытался было ворчать, дескать, нормальные Заклятые если и не видят в темноте, то зажигают колдовской огонь, но после красочного описания гроба и белых тапочек, в которых я видела его, Заклятых и колдовские огни, заткнулся и даже догадался поддерживать меня по дороге.
Рекорд был поставлен: несмотря на мои измученные ноги, отвратительную дорогу и полное отсутствие видимости, мы стояли перед воротами столицы. Они еще были закрыты, но небо на востоке уже светлело.
— Дождемся рассвета? — предложил страж.
— Ну уж нет! Чем скорей я окажусь дома, тем лучше!
— Как скажешь, Госпожа.
— Ты по-прежнему хочешь пройти в город? — поинтересовалась я. — Здесь я могу тебя отпустить.
Как и в трех предыдущих городах, к которым мы подходили в ночное время, страж покачал головой и преградил мне путь.
— Или вместе, или не войдешь.
— Хорошо, только отдай мне сумку.
— Зачем, Госпожа? — с подозрением спросил страж. — Хочешь обмануть?
— Нет, хотя было бы неплохо. Просто это мой родной город, привратник меня знает. Кто поверит такой картине — королевский эмиссар возвращается совершенно без вещей?
— Только обещай — обязательно позовешь меня. — С этими словами страж легко снял с плеча мою сумку и кинул мне.
Когда я прошла сквозь ворота, избавившись от испуганного моим состоянием привратника, я поняла: путешествовать со стражем не в пример удобнее, чем
— Страж! — позвала я. — Ор!
— Я здесь.
— Наконец-то! — Я с облегчением пихнула ему сумку.
— Тяжело? — с усмешкой спросил страж, закидывая эту гадость на плечо.
— Еще как. Ну, пошли?
Дом. Я дома.
Это была первая мысль, когда мы добрели до знакомых дверей, выкрашенных синей краской. В мое отсутствие краска еще больше облупилась, а, может, я уже не помню, как она выглядела почти месяц назад. Я прислонилась к двери и блаженно вздохнула.
— Здесь ты живешь? — поинтересовался страж, опуская сумку на землю у моих ног.
— Да, это дом моих родителей. И здесь мы с тобой попрощаемся.
— Ты не хочешь пригласить меня внутрь?
— Зачем? — удивилась я.
Страж пожал плечами.
— Ты была в доме моей матери, гостила у всех моих родственников. Почему бы и мне не погостить в твоем доме?
— Я не напрашивалась на ваше гостеприимство! — внезапно разозлилась я. — Ты меня таскал по своим родственникам, не спрашивая моего согласия!
— Но все-таки ты его принимала, наше гостеприимство, — холодно возразил страж.
— Если считаешь: я осталась тебе должна, пойдем в гостиницу. Я сниму тебе комнату и оплачу проживание на тот срок, который ты захочешь провести в городе, — сквозь зубы предложила я. — А это — дом моих родителей, и я не собираюсь наводнять его лесными стражами и прочей нечистью!
Не следовало мне так говорить.
Страж вздрогнул как от удара, а потом его лицо словно окаменело.
— Тебе видней, Госпожа. Не бойся, ты мне ничего не должна. Здесь я тебя оставлю. Надеюсь, у себя дома ты сможешь о себе позаботиться сама.
Мы молчали, наверное, минуту, яростно сверля друг друга взглядами.
— Ор, — не выдержала я. — Прости, пожалуйста, я не хотела тебя обидеть.
— Ты и не обидела, Госпожа, — по-прежнему холодно ответил страж. — Меня невозможно обидеть.
— Ну, пожа-алуйста… Я не нарочно.
— Ладно, Госпожа. — Лицо стража слегка смягчилось. — Мне пора.
Он уже отвернулся, чтобы идти, но тут вспомнил и поворотился обратно.
— Еще: можешь рассказывать о чем угодно и кому угодно, хотя бы и о самих Заклятых. Об одном молчи: никому не говори обо мне. Слышишь? Никто не должен ведать про службу лесного стража. И помни: я узнаю, если обманешь.
— А… — вякнула я, но страж уже не слушал.
Интересно, что он со мной сделает, если я начну болтать о нем на каждом углу?
«Убьет всех, кто это слушал, а саму утянет в свой лес. Навсегда», — неожиданно пришло ко мне знание. Пришло знание? Откуда? Почему? Потому что я все-таки Заклятая, а они всегда знают нужное?