Граница
Шрифт:
— Я рад, что она это сделала, — слабо улыбнулся Итан.
— Хм, — вздохнула девушка, будто пыталась сказать, что она не уверена в том, что сильно рада этому.
— Оливия принесла эти стразы для моей повязки. Знаешь, кто был их прежней хозяйкой? Мать тех близнецов. Откуда она их взяла, я не знаю. Может, в магазине «Все за доллар»? Просто посмотрела на них и решила, что они милые. Люди иногда делают сумасшедшие вещи, когда им нужно держаться за что-то.
Итан кивнул. Это была правда, не поспоришь. Он знал, в чем нуждалась Никки: в слушателе. И поэтому он терпеливо ждал, пока она расскажет ему то, что так хотела.
— У меня была сестра по имени Нина, — сказала Никки. — Она была на год старше. Представляешь,
— Иногда, — продолжила Никки, — я вижу свою сестру во сне. Она всегда красивая... она улыбается и выглядит очень счастливой. Она не сгорает, ей не больно. И она говорит: «Эй, Никки-тик, вы можете все исправить. Не только ты хочешь сдаться, поэтому скажи Оливии про те две таблетки снотворного, которые ты нашла в комнате скончавшихся мистера и миссис Эстервез. А еще расскажи ей о ноже с зазубренным клинком в нижнем ящике твоей тумбы, который ты спрятала под красным одеялом». А я ответила: «Хватит указывать мне, ты всегда любила это делать. Кто тебе сказал, что ты имеешь право командовать?» Но она просто усмехнулась и сказала: «Выбрось все это, ведь ты последняя, кто остался от нашей семьи Стэнвик, которая проживала на Вествью-авеню с 1733-го года, и папа всегда говорил, что неприемлемо малодушно все бросать!» Она продолжала: «Найди свой путь». Я до сих пор не знаю, что она имела в виду.
Итан молчал. Он не позволил себе заглянуть в ее мысли, хотя и имел представление, о чем она думает.
— Если у человека нет надежды, — грустно пробормотала Никки. — Он умирает. Сначала внутри. И если ему не удастся найти выход из этого состояния, он умрет и физически, — взгляд ее единственного глаза сфокусировался на мальчике. — Я не хочу оставаться здесь и ждать смерти, Итан. Если я выйду, я хочу попробовать найти свой путь. Я знаю, тебе очень нужно добраться до той горы в штате Юта. Я знаю, что это важно, — она чуть помедлила, готовясь к отказу. — Ты позволишь мне пойти с тобой?
Он не колебался.
— Я хочу, чтобы ты пошла с нами.
— Правда? Серьезно? — выдохнула она. — Я знаю, что это небезопасно, но...
— Безопасного места не существует, — напомнил он ей. — Нигде не будет безопасно, пока этот кошмар продолжается.
Она кивнула.
— Ты знаешь, что ждет там, на горе?
— Нет. Я не думаю, что узнаю это, пока мы не доберемся туда, и это — чем бы оно ни было — не покажет себя.
А оно покажет? — мысленно спросил он себя. Он понял, что образ его мышления тоже меняется, и то, как он говорил, не коррелировало с тем, как он размышлял. Это не похоже было на мысли обычного человеческого мальчика. Внутри него звучало чужое мышление, чужая речь, которая с каждым днем брала над ним верх.
— Я могу скоро стать совсем другим, — сказал он ей со слабой улыбкой. — Будто я уже не другой. Но... я могу скоро перестать быть Итаном Гейнсом. Эта часть меня становится все тусклее, уходит все дальше... или просто впадает в сон, я не знаю. Но я не хочу, чтобы ты сидела здесь и ждала смерти. Твоя сестра права. Нам нужно найти свой путь. Я рад, что ты хочешь отправиться с нами, — он указал на суп, который все еще стоял в металлическом горшке. — Лучше поешь, пока еще можешь.
— Я поем. Спасибо.
Итан очень устал, ему требовался отдых. Его битва с паукообразными тварями Сайферов
Но что-то внутри него не спало, оно не нуждалось в отдыхе и покое в этом царстве страданий, и оно говорила с Итаном, произнося три слова:
Это мой мир.
Итан видел где-то в своем сознании суровый серый пейзаж, усеянный валунами. По земле бежали широкие трещины. Небо было молочно-белого цвета, и его прорезали яркие пурпурные молнии. Сквозь атмосферу виднелась мрачная планета, охваченная тремя мерцающими кольцами обломков пыли. У Итана сложилось ощущение, что он стоит на вершине горы, обдуваемый тихим сухим ветром, пахнущим щелочной пылью. Глядя на раскинувшуюся перед ним долину, он увидел серебряный обелиск, тонкий, но высотой в тысячи футов, со шпилем, который медленно и бесшумно вращался. Итан чувствовал, что это была сторожевая башня или маяк, рассылающий не лучи света, а энергию и сообщения, расшифровать которые было за гранью его возможностей. На саму эту станцию приходили другие сообщения. Итан не знал, почему счел, что это сооружение — станция, но был уверен, что прав, и чувствовал, что подобные строения были и на других планетах. Это было одинокое место. Мальчик был поражен одиночеством и запустением, и он знал, что местный хранитель был древним созданием, которое было выбрано... или выбрало такую участь само. Оно отказалось от другой жизни ради выполнения своей обязанности. Само это положение было обоюдоострым мечом: честь быть солдатом на такой службе и пожизненная ответственность. Время здесь отличалось от земного, а жизнь не подчинялась земным законам. Итан не понимал, что за существо приманило его, было у него физическое тело или нет. Существо могло быть соткано из чистой энергии и интеллекта, но в целом о его происхождении не было известно ничего. Но Итан откуда-то знал, что это создание обладает двумя вещами, которые роднили его с человечеством: сочувствием и ощущением справедливости. Казалось, это и были те движущие силы, которым оно подчинялось. А еще существо обладало врожденным любопытством к действиям Вселенной и мудростью высшей силы.
Шпиль повернулся. Ветер продолжал дуть, а молнии все еще проносились по молочному небу, но изображение угасло. Когда это видение из другого мира исчезло полностью, человеческая часть Итана погрузилась в сон без сновидений, но пребывавший внутри него пришелец оставался молчаливо и неусыпно бдительным, потому что это был единственный способ жить, который он знал.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. НА ЗАПАД
Глава двадцать третья
— Это действительно необходимо? — спросил Джефферсон Джерихо, когда Дейв МакКейн защелкнул на его запястьях черные наручники, сцепив ему руки за спиной. Дейв не ответил. Он толкнул Джефферсона вверх по ступенькам в автобус и пожелал, чтобы этот ублюдок умолк, сломав себе клюв.
Ханна Граймс сидела за рулем и ждала. Она решила, что эта поездка может стать последним опытом вождения в ее жизни, но она готова была костьми лечь, но довезти этот автобус до штата Юта, так или иначе, в ее социальном календаре не было запланировано ничего важного. А Дейв убедил ее, что это действительно важная поездка. Поэтому Ханна была здесь — к счастью или к несчастью. Она подумала, что Дейв на ее месте сорвался бы в первую же трещину.