Границы (не)приличия
Шрифт:
— Давай, на улицу выйдем. Выясним, наконец, чем тебе мои чистые туфли не угодили.
— Тем же, чем тебе болото. Не моё это. Я не стану что-то менять ради тебя, — нарочно грублю, пытаясь выдернуть пальцы из его руки, но манёвр не удаётся. Стас ловко приобнимает меня за талию и ведёт прямиком к своей бабушке.
— Спасибо за танец, — он подносит мою кисть к губам, добавляя тише: — Ты создана для лучшей жизни.
Бронебойный напор.
— Стас, ты обещал мне помочь с поздравлением.
Обернувшись на мелодичный
Я торопливо отворачиваюсь, чувствуя, как кровь обжигает адреналином. Улыбаюсь задумчивой Анастасии Львовне, занимаю своё место за столом и только затем смотрю вслед удаляющейся паре. Как раз в тот момент, когда Стас наклоняется, чтобы лучше слышать речь своей спутницы. Зачем-то оборачивается. Замешкавшись, не успеваю отвернуть голову, и мы встречаемся глазами.
Скрываться бессмысленно, да и нелепо. Невозмутимо смотрю, как он снова склоняется к её уху. Пульс ускоряется, а внутри всё парадоксально холодеет. Ловлю себя на том, что пытаюсь отыскать в этом жесте наигранность.
Да в чём дело?! Радоваться должна, что есть кому занять его внимание. Ещё б она не смотрела на моего — Моего?! — мужчину так зачарованно.
— Впервые вижу, чтобы так страстно танцевали вальс, — сощурив глаза, заговаривает Анастасия Львовна. — А как преподаватель бальных танцев повидала я немало. Ну-ка выпрями спину и сотри с лица неуверенность. Ты не должна в себе сомневаться. Иначе с чего бы другим в тебя верить?
— Устала за день, — растягиваю губы в показной улыбке. — Если вы не против, я поеду домой. Сегодня как раз тот случай, когда сон слаще торта.
Попрощавшись, выхожу в июльскую ночь и смотрю на мутное небо, в котором привычно не разглядеть ни единой звезды. Сейчас бы желание загадать. Всего одно — стереть из памяти сегодняшний вечер. А лучше целиком весь месяц.
Я осознаю, что больше не одна, лишь чувствуя на плечах тяжесть мужского пиджака. Неуловимый бархатный запах сразу же выдаёт владельца, избавляя меня от необходимости встречаться с ним глазами.
— Забери, — отрезаю, не оборачиваясь. Ну не могу я на него смотреть! Как представлю, с кем и каким образом Стас, скорее всего, проведёт сегодняшнюю ночь, к горлу подкатывает возмущённый всхлип. Усилием подавляю в себе порыв броситься к нему на шею, разрыдаться, как в детстве — до пузырей из носа, просто дать волю страхам. Их во мне столько, что, кажется, разорвёт. Но тут же одёргиваю себя. Это просто усталость. — Забери, сказала! — прикусываю нижнюю губу почти до крови. — Ты меня слышишь?
— Да слышу, бля! — удар кулака по корпусу рекламного пилона заставляет зажмуриться. И тут же широко раскрыть глаза, когда он рывком разворачивает
Глава 26
Стас
— Ничего, кроме страсти, значит?! — вперяюсь испепеляющим взглядом в лицо побледневшей Аси, рывком поправляя съехавший с её плеча пиджак.
Меня до сих пор колотит от яда этих слов, а выпитый за вчерашнюю ночь алкоголь в пропорциях несовместимых с жизнью в связке с пропущенным недавно бокалом шампанского только накаляет запал.
Она кое-как выпрямляется и неприветливо щурится, не то с вызовом, не то и вовсе с угрозой.
— А может быть ещё что-то?
— Как насчёт отношений? — встряхиваю её и тут же жадно поглаживаю холодные скулы. — Разве ты не хочешь стабильности, верности?
— Разве похоже, что мне оно нужно? — тягуче шепчет Ася, гипнотизируя немигающим взглядом исподлобья. И губу закусывает невинно так, будто не догадывается, как во мне нутро дрожит от её голоса. — Я говорила, что собираюсь уехать.
— Чем тебе здесь плохо?
— Это личное. Слишком личное, чтобы обсуждать с тобой. Мне нужны только деньги, Стас, и ты не можешь запретить мне их зарабатывать. Как умею. Пока это моя программа-максимум. А ты со своей высокой моралью в неё никак не вписываешься.
Ну нахер. Лучше б я оглох.
Пока дыхание спирает от восхищения, вены жжёт от злости.
Пока я готов обнести все заначки, вывернуть карманы и устроиться ещё на пару работ, пальцы клещами впиваются в Асины скулы.
Нельзя со мной так обращаться. Кем бы ты ни была. Как бы я тебя ни хотел. Нельзя посылать меня на хрен и тут же слизывать взглядом дыханье с моих губ. Потому что я сейчас не просто на грани. Я раскачиваюсь на самом краешке. Полшага в сторону и упаду — взлечу? Не знаю!
Медленно придвигаюсь ближе. Вжимаюсь лёгкой щетиной в одуряюще нежную кожу и чувствую, как по её телу проносится неуловимая дрожь. Влечёт, испепеляет. С ума меня сводит!
— Не ври, — выдыхаю ей на самое ухо неразборчивым от ярости шёпотом. — Я предлагал тебе деньги.
— Ты пытался меня купить. Не путай, — усмехается Ася с упрёком, убирая за спину огненный локон.
Мягкий жест одновременно заигрывает и хлещет по морде, почти как тем вечером в парке, только злее. С ней придётся считаться. Это не каприз, не условие. Это стержень — несгибаемый раскалённый штырь, готовый взболтать мою грудину в кисель, при малейшей попытке её прогнуть. Надо признать, при всей своей ранимости в наших отношениях ведёт пока она.
Тяжело нам придётся. Я же тоже не смогу наступить себе на горло, не пойду против мужской природы.