Гранит
Шрифт:
Григоренко не выдержал и крикнул:
— Да тащите ее! Быстрее тащите!
Но Оксана Васильевна и не думала следовать его совету. Она дала рыбе походить, потом стала медленно подводить ее к берегу. Наконец в воде засеребрился чешуей крутобокий лещ. Он устал и едва шевелил хвостом. Оксана подтянула его поближе, схватила за жабры.
— О! Смотрите, какой красавец!.. Сергей Сергеевич, скажите, пожалуйста, который час, я хочу запомнить это мгновение! — крикнула она.
Григоренко опустил руку
— К сожалению, вы не узнаете время, когда поймали леща.
— Не понимаю!
— Мои часы пропали.
Оксана Васильевна бросила леща в лодку и спросила:
— Как это могло случиться?
— Вот здесь они лежали... ну и... — стал растерянно объяснять он.
— Да вы, наверно, нечаянно сбросили их в воду.
— Видимо, так. Откровенно говоря, жалко. Именные. ..
— Сейчас вы их получите, — улыбнулась Оксана Васильевна. — Отвернитесь.
— Что вы? Вода холодная. Не стоит...
— Отвернитесь, вам говорят!
Быстро, не глядя на Сергея Сергеевича, она стала раздеваться. Ее движения были ловкими и красивыми. Мягкие русые волосы упали на округлые плечи. Она собрала их в пучок, надела синюю резиновую шапочку, расправила плечики купальника и прыгнула в воду. Только волны разошлись. Долго была под водой. Наконец вынырнула. Разжала руку — на ладони плоская ракушка... Разочарованно посмотрела на нее и отбросила.
— Оксана, залезайте в лодку. Да пропади они пропадом! — не на шутку взволновался Григоренко.
— Еще раз нырну... — и, глубоко вдохнув, ушла под воду.
Снова на ладони ракушка.
— Оксана, залезайте в лодку! Ну, прошу вас. Разве так можно? Простудитесь, холодно ведь!
Улыбнулась, ни слова не сказав, снова нырнула.
«Вот отчаянная! Как только покажется, силой затащу в лодку», — решил Сергей Сергеевич.
Вынырнула, смеется. В руках — часы.
— Сергей... тащите скорее меня... в лодку. Уф!.. Больше не могу...
Оксана действительно замерзла и устала. С помощью Григоренко она забралась в лодку. Поднялась на ноги, всем телом припала к нему, прошептала:
— Ну, согрей же...
Он чувствовал, как дрожит ее сильное молодое тело. Крепко прижал к груди. Обнял. Нашел ее губы. И они замерли в жарком поцелуе...
Над рекой опускался тихий летний вечер. С неба на гладь воды упали первые звезды и утонули в чистой, прозрачной глубине, а лодка все стояла в небольшом заливчике у дубовой рощи...
В понедельник Остапа и Сабита, по распоряжению директора, перевели в бригаду Лисяка.
«Лисяковцы» уже работали, когда друзья спустились
— Вот, принимайте. Нас обоих в вашу бригаду направили, — сказал Остап, подавая руку Лисяку.
— Агитировать прислали? — смерил тот Остапа оценивающим взглядом. Кепка набекрень, из-под нее выбивается черная прядь, глаза беспокойные — так и бегают по сторонам, в уголке рта — папироска. — Слыхал, слыхал твое выступление! Трепаться умеешь! О-очень сознательно выходит!
— Зачем агитировать... Бурить мы пришли.
— От Самохвала чего сбежал?
— Это мое дело. Есть у меня счеты с ним!
— Бабу не поделили! — хихикнул Роман Сажа и скосил глаза на ребят: засмеются ли?
«Лисяковцы» загоготали. Сажа, довольный, подмигнул.
— Это — наше с ним дело, — снова спокойно ответил Остап.
— Самохвал — парень что надо, напрасно от него ушел, — будто не слыша, сказал Лисяк и тут же перевел на другое: — Послушай, откуда ты появился на комбинате? А?
— Из тюрьмы.
— Брешешь! Не похоже... Слишком лижешь начальству. ..
Остап сжал кулаки и сдержанно ответил:
— Такого за собой не замечал. А вот кое-кто из твоих дружков...
— Это ты про Самохвала?
— Просто так, к примеру говорю.
Лисяк с любопытством взглянул на Белошапку:
— Правду говорят, что ты человека убил?
«Самохвала, конечно, работа, — подумал Остап.— И все намеками. Даже своим дружкам правды не говорит».
— Подлюку и сейчас прибью! — сказал громко, со злостью.
— Вот как!.. — выступил вперед Сажа. — Горилку пьешь?
— Случается.
— Так, может, мы с тобой еще столкуемся?.. Ну, давай свою бралку, агитатор! — Он поймал руку Остапа и хотел ее сжать посильней. Но Белошапка ответил таким пожатием, что Сажа побагровел от натуги и боли. Однако ему было стыдно уступать перед дружками, и он все сильнее жал Остапу руку. — Мы и не таких фраеров видели!
Остап не сдавался. Руки обоих словно окостенели. Рукопожатие обернулось своеобразным поединком. Кривая улыбка, напоминавшая скорее гримасу боли, исказила лицо Романа.
— Здоровый, черт! Ничего не скажешь!
Остап отпустил его руку.
— Здорово! — похвалил и Лисяк. — Но запомни: найдется сила и на твои клещи! Так что...
Остап ничего не ответил на эту угрозу. Сажа, чтобы перевести все в шутку, скинул кепку и пошел по кругу.
— Ну, детишки, по рубчику?! Обмоем это дело!
— Не сейчас! — остановил его Лисяк. — Успеем. Сегодня план нужно дать. Иначе что скажут агитаторы?.. Да вон и нормировщица сидит с хронометром. Дожидается, пока мы тут треплемся!.. Чего стали? За работу!