Гранитный линкор
Шрифт:
«Охотник», умело маневрируя среди разрывов, полным ходом шел вперед. Лейтенант Чуприн стоял у руля. Он старался быть спокойным, и все же глубоко скрытая тревога волновала его. Он боялся не за себя, а за жизнь людей, которых он обязан доставить на Угрюмый невредимыми.
Вокруг бушевало растревоженное снарядами море. Огромные водяные столбы вырастали по бортам катера.
«Нет, не такой Чуприн, не возьмете! — налегал на руль командир катера.— Немного осталось... Четыре мили... Три...
Навстречу катеру надвигалась сплошная стена тумана.
«Скорей туда, в туман!»
«Охотник» все увеличивал скорость. Мотор ревел. Казалось, катер не шел, а летел, кромсая носом поверхность моря. Вихрь брызг бил в лицо. Ветер валил с ног находившихся на палубе матросов, пронизывал их холодом.
— Спасены! — громко сказал лейтенант.—Вот оно, укрытие!
Вдруг что-то сверкнуло, заскрежетало, закружилось. Лейтенант как-то неестественно осел. К нему подскочили Углов и два матроса из экипажа катера.
— Товарищ лейтенант! Товарищ командир! — схватив за плечо Чуприна, кричал один из матросов.
Лейтенант не отвечал.
— Убит!
— Нет, ранен!—нащупывая пульс, сказал Углов.
«Охотник», потеряв управление, беспомощно качался на поверхности моря. Холодные клочья тумана медленно окутывали его. Огонь прекратился. Вражеский берег молчал. Ветер гнал израненный катер в сторону противника. Матросы тревожно и озабоченно суетились на палубе, перевязывая раненых и унося убитых.
В трюм через пробоину неудержимо хлестала вода. Судно постепенно оседало. Бултыхаясь по пояс в ледяной воде, у пробоины возились матросы. Один из них, коренастый и широкогрудый, с посиневшим от холода лицом, пытался своим телом закрыть пробоину.
— Пока удержу! Пластырь готовьте! — повелительно кричал он товарищам.
Моряки действовали сноровисто. Заработала помпа, но вода убывала медленно.
Матросы с надеждой смотрели на Углова: он старший по чину.
Углов, казалось матросам, был спокоен, только шрам на его щеке слегка вздрагивал.
— До Угрюмого близко, а до противника еще ближе, — сказал он. — Ветер дует в сторону врага. Сами видите... Катер наш подбит и угрожает затонуть. Радист убит, рация повреждена. Помощи ждать неоткуда. Противник наше положение знает и попытается взять нас в плен.— С легкой усмешкой капитан смотрел на промокших матросов, сгрудившихся вокруг него.— Плавучесть катера мы должны сохранить. Оружие у нас есть. Испробуем все, используем любую возможность, чтобы, победить! Ну, а если победить не удастся, то лучше...
Ветер усиливался и гнал катер к берегу врага. Люди не успевали выкачивать воду из трюмов. Она угрожающе прибывала. Продрогшие матросы лихорадочно боролись с ней. Судно медленно продолжало оседать. Раненые глухо стонали.
Углов проверял готовность боевых расчетов.
— Товарищ капитан!—прозвучал мягкий девичий голос. — Разрешите доложить?
Углов обернулся. Перед ним, вытянувшись, стояла Елена Ильичева.
— Что у вас?
— Рация исправлена. Связь с Угрюмым установлена! — смело и радостно глядя на него, докладывала Лена.— Нам на помощь идут «Охотники»!
От неожиданности капитан не сразу нашел что сказать, потом схватил озябшую руку Лены.
— Спасибо! Выручила! — и, сдерживая радость, побежал на палубу.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Комендант оборонительного района Гранитный линкор седоволосый полковник Шредер, уткнув сухое неподвижное лицо в разостланную на столе карту, готовил новую операцию по захвату полуострова Угрюмый. Ему нужны были данные о советских силах, оборонявших полуостров, и особенно о наличии там продовольствия и боеприпасов.
Долговременная блокада Угрюмого с суши, воздуха и моря пока, кажется, нужного результата не дала. Русским удавалось снабжать гарнизон полуострова всем необходимым. Надо было помешать этому. «Ни один катер не должен пробиться с материка на Угрюмый,— такую задачу поставил Шредер перед своими моряками и летчиками.— Когда мы этого добьемся, нам нетрудно будет артиллерией и авиацией уничтожить их запасы на месте. Голодный матрос — не матрос, солдат без штыка и патронов — не солдат! Семин вынужден будет сдаться».
Теперь гитлеровское командование торопило Шредера с подготовкой к наступлению. Полковнику нужны были «языки». Но все попытки взять их боем кончались провалом. Охотники за «языками» нередко сами попадали к русским.
Полковник задумался. Зазвонил телефон. Шредер, не торопясь, взял трубку. Докладывал начальник штаба: «Русский катер «Охотник» номер пятнадцать идет курсом на полуостров Угрюмый».
Красный карандаш, зажатый в кулаке Шредера, резко треснул. Сквозь прищуренные ресницы в умных глазах блеснула решительность.
— Приказываю русский катер захватить. Личный состав взять в плен. Мне нужны «языки»! Много «языков»! — сказал полковник и положил трубку.
Три торпедных катера, выскочив из укрытой скалами небольшой бухточки, стремительно пошли в море. Обер-лейтенант Гопман до боли в глазах всматривался в гущу тумана. На его круглом, гладко выбритом лице, прокаленном северными ветрами, то и дело вспыхивала задорная улыбка. Настроение у Гопмана было превосходное. Полковник Шредер лично поручил ему захватить только что подбитый артиллерией советский катер.