ГРАС. Цикл

Велиханов Никита

Рубцова молча подтвердила его слова. Майор показал пальцем на часы, сопроводив этот жест вопросительным взглядом.

— Две минуты, —ответил Челноков.

Борисов посмотрел в отрешенное лицо физика так, словно хотел что-то сказать, но, не произнеся ни одного слова, пошел к выходу.

Илья с Ириной тоже напоследок взглянули на Шаттла: Большаков со страхом, Рубцова —почти с восхищением. Напоследок она подкрепила своим волевым усилием его решимость довести дело до конца, хотя и чувствовала, что он в такой поддержке не нуждается.

Часовой на этот раз оказался лицом к открывшейся двери, и это решило его участь. Ударом ноги в прыжке Борисов проломил

ему переносицу, и парень, потеряв сознание, распластался на полу. Майор запер дверь, подобрал с пола автомат и двумя страшными ударами приклада отломал ручку оставленного в замочной скважине ключа. Но решив, что этого мало, выпустил в замочную скважину длинную очередь, вбив туда остаток ключа. Убедившись, что Шаттл надежно замурован, метнулся за Ильей и Ириной к лифту.

…Вверх лифт шел медленно, словно нехотя.

"Выскочим, — шепотом подбодрил Ирину Борисов. — Не из таких передряг выскакивали".

Лифт не прошел и половины пути, как снизу из шахты донесся гул — эхо далекого взрыва. Девастатор перестал существовать.

Никита Велиханов

КАМЕННЫЕ ГОСТИ

Глава 1

КТО В ДОМЕ ХОЗЯИН?

Рамы в здании были двойными, но здесь из окна все равно заметно тянуло морозным сквознячком, потому что во второй раме не хватало нижнего стекла. Архитектор Зубков машинально отколупнул ногтем кусочек старой растрескавшейся масляной краски с подоконника и заставил себя прислушаться к разговору.

— ...Могу, по-прежнему, сказать только одно, — тусклым, равнодушным голосом в пятый раз повторял кутавшийся в дорогую шубу чиновник районной администрации. — Планы консорциума относительно этих зданий противоречат общему плану реконструкции района и города, разработанному архитектурным комитетом и утвержденному правительством Москвы...

Судя по всему, дело так и не сдвинулось с мертвой точки. Да и не могло сдвинуться. Не здесь и не такими силами решаются судьбы зданий в столице. Пусть даже старых, довоенных домов, стоящих на самом престижном участке в глубине жилой застройки. Их жалкой комиссии не дано решать, что делать с тремя опустевшими восьмидесятилетними пятиэтажными монстрами, диагональю уходящими в глубь квартала. Дома имели один и тот же номер и различались лишь литерами «А», «Б» и «В».

— А я ещё раз говорю, что наш вопрос уже рассматривался правительством Москвы, и было вынесено положительное решение. Дома теперь являются собственностью консорциума, и я не вижу никаких препятствий к тому, чтобы «Палата» могла снести эти коробки и построить здесь культурно-досуговый комплекс и бизнесцентр, — говоривший это молодцеватый, напористый, спортивный мужчина благоухал французским кремом после бритья, а его яркая канадская куртка на холоде надувалась, демонстрируя свою способность противостоять русским морозам.

Впрочем, здесь, на четвертом этаже корпуса «В», такая способность была излишней: здание пока ещё отапливалось. Вода и электричество в него тоже подавались, хотя большого проку в этом не было: лампочки отсутствовали, а краны почти везде заменены латунными заглушками.

Архитектор вновь утратил интерес к разговору и стал смотреть в окно, на полузасыпанные снегом груды строительного мусора под окнами, на стоящие вдалеке жилые шестнадцатиэтажки, на поднимавшееся в небо невысокое декабрьское солнце. Можно было думать о чем угодно: об усилившихся слухах, что Президент вот-вот подаст в

отставку, говорят, даже телеобращение уже записали, или о том, что у них в архитектурном комитете, наверное, будут кадровые перестановки, и ему, Зубкову, лучше не высовываться, потому что время смутное, или о том, что пора уже запастись новогодней елкой, праздник на носу...

В спор между энергичным обладателем импортной куртки и брюзгливо-важным владельцем бобровой шубы он не собирался вступать. Хотя формально обязан был — и собирался — поддержать спортивного молодца. Если бы дело дошло до подписей и высказывания особых мнений, тогда, конечно. О чем речь. Зубков себе не враг, а у него было указание начальства: поддержать план торгово-промышленного консорциума «Палата-999» по сносу трех обветшалых зданий на Стромынке.

Но до подписей дело не дошло, и восемь членов комиссии со скучными лицами слонялись по зданиям, делая вид, что осматривают их и составляют свое компетентное мнение. На самом деле и крепкий широкоплечий представитель строительной фирмы с хорошей фамилией Дюжев, и хитролицый, прячущий глаза за толстыми стеклами очков чиновник из земельного комитета, и кокетливая, приятная глазу дамочка, эксперт-историк из архива, и прочие три члена комиссии, в том числе и сам Зубков, просто ждали, чем кончатся словопрения между двумя людьми, за плечами которых стояли реальные силы, а значит, и власть.

Консорциум «Палата-999» имел неплохие позиции в правительстве федерации, но главный калибр схлестнувшихся группировок был не в высоких кабинетах, а в тех цепких руках, которые оплатили чиновникам устланную коврами дорогу наверх. Конфликт должен был решиться не правительственными депешами и не на заседаниях коллегий и комиссий. За плечами откормленного дяденьки, на которых покоился бобровый воротник, стояла очень влиятельная криминальная контора, называвшая себя «местными» или «центровыми». Им противостояла посягнувшая на участок не менее крутая организация «ломов», прикрывавшая деятельность консорциума. Вот этим-то двум структурам и предстояло в конце концов «забить», как водится, «стрелку», «поговорить по-пацановски» и выяснить, чья крыша выше. Неудивительно, что до тех пор представители серьезных официальных учреждений предпочитали относиться к делу так, словно происходившее вокруг трех пятиэтажек их совершенно не касалось.

Однако выезд на место формально был нужен — вот и приходилось всем этим ни на что не уполномоченным людям маяться в пыльных безжизненных коридорах. Благоухавшего французской косметикой представителя консорциума звали Дмитрий Дмитриевич Соседов. Он держался уверенно и ораторствовал громко и с чувством, зная, что большинство присутствующих обязано его поддержать. Денег на проталкивание этого проекта «Палата» уже потратила немало, и пусть данный конкретный выезд и данная группа людей ничего не решают — все равно. Три четверти комиссии на его стороне — мелочь, а приятно.

У московского чиновника фамилия была не менее специфичной: Донкий. Его поддерживал только представитель земельного комитета с неуловимым взглядом, и Донкий чувствовал себя гораздо менее комфортно. Однако он добросовестно отрабатывал свой чиновничий хлеб, в шестой раз нудным, высокомерным тоном озвучивая мнение руководства: «никакой реконструкции, здания сносу не подлежат». Он готов был огласить этот вердикт и в седьмой, и в десятый, и в двенадцатый раз — так же скучно, без лишних нервов, спокойно и снисходительно, ощущая за собой многослойную толщу бюрократической машины, у которой все схвачено и все пешки под боем.