ГРАС. Цикл

Велиханов Никита

Но до поры до времени чудеса происходили где-то далеко, во внешнем мире, словно за бортом корабля, команда которого оставалась в кругу обычных явлений, крепких нервов и здоровой психики. Разве что Илья время от времени щеголял своим даром провидения, который тоже, впрочем, на обыденном уровне можно было подогнать под определение «интуиция» — слово, ничего не значащее, но успокаивающее.

Водораздел пролегал где-то в июле-августе прошедшего года, когда Борисов, желая на время избавиться от стажёрки Ирины Рубцовой, которой он не без основания не доверял, отослал ее с Виталием в Саратовскую губернию. В деревню, в глушь, подальше от бурных столичных событий, в которые грасовцы тогда буквально вляпались. Надо

же было так случиться, что капитан Ларькин и юная стажёрка влетели на волжских островах в самую что ни на есть засекреченную колонию чужой цивилизации. Существа, известные землянам под названием снежных людей, или йети, изловили, пленили и чуть не укокошили чекистов. Но те сумели им понравиться, оказаться полезными и, в конечном счете, освободились.

Из этой поездки Ирина и привезла астом — язык мыслеобразов, ключ к овладению телепатией, магией и бог весть ещё какими чудесами. Но овладеть ими оказалось под силу не всякому. Суровый их начальник, майор Борисов, так и не смог преодолеть внутренний барьер. Виталий Ларькин и прапорщик Ренат Ахмеров освоили умение воспринимать и передавать другому, владеющему астомом, человеку зрительные образы, картинки, знаки, А оказавшиеся самыми «продвинутыми» Рубцова и Большаков забрались куда-то в заоблачную высь и смогли стать экстрасенсами экстра-класса. Внушать мысли и желания, «отводить глаза», предчувствовать опасность, общаться между собой телепатически на многих уровнях, словно превращаясь в единое целое... Они могли заставить человека двигаться помимо его воли, испытать смертельный ужас и беспричинный экстаз, а скрыть какую-нибудь мысль от Ильи или Ирины стало практически невозможно...

Чудеса ворвались в жизнь Хлебникова переулка — и стали ее неотъемлемой частью. Майор Борисов приноровился пользоваться необычными способностями своих подчиненных и разрабатывал последние операции уже с учетом этого нового спецсредства. Но и проблем появилось немало. Самой большой заботой отца-командира и его заместителя капитана Ларькина в предновогодние дни стало постепенное сглаживание конфликта в любовном треугольнике «Большаков—Рубцова—Ларькин».

Виталий подошел к двери компьютерного центра и в очередной раз почувствовал, как пространство между стенами коридора словно вибрирует от напряжения. Напротив бункера, в библиотеке, сидела Ирина. «Маги» отгородились друг от друга двумя стенами и не видели один другого, но какое это имело для них значение? Капитан знал, что их всепроникающие сознания постоянно борются, стараясь то прощупать, просканировать соперника, то тщетно пытаясь отлепиться и избавиться от него. Параллельно эти новоявленные монстры могли заниматься ещё несколькими делами. Если бы нервы у всех уже не были на пределе, то работа, можно сказать, от личных дрязг почти не страдала.

Ларькин открыл цифровой замок и вошел в бункер. Илья бросил на него издалека цепкий взгляд сквозь очки и подождал, пока капитан приблизится к пульту. Огромный пульт компьютерной системы «Вампир» занимал сет редину комнаты, загораживая Большакова от вошедшего, как баррикада.

— Не беспокойся, — голос у Ильи был насмешливым и немного гнусавым. — Юрий Николаевич в курсе, что ты заработался. Он направил на кухню Рената. Так что мой слабый и нежный желудок спасен от твоих бутербродов. Сегодня на обед куриный бульон и многоногая курица, тушенная с картошкой. А впрочем, ты ещё успеешь соорудить десерт.

Ларькин вспомнил отдаленный вкусный запах, который почудился ему в коридоре. Он счел его голодной галлюцинацией. Значит, тушеная курица ему не примерещилась. Но что-то было не так...

— А как же майор догадался, что меня надо подстраховать?

Внушить Борисову Илья ничего не мог. Ни внушить, ни узнать его мысли, ни управлять ими каким бы то ни было образом. Майор словно обладал непробиваемым

для телепатии экраном, против которого Рубцова и Большаков были бессильны.

— А Ренат ему сам вовремя подсказал.

Ах, вот оно что. Он взял под контроль Ахмерова. А реакцию майора вычислить было несложно. Сластолюбивая очкастая сволочь, не выходя из-за пульта, обеспечила себе сытный обед и осталась как бы не причем. Бедный Ренат. А впрочем, прапорщик сам любит вкусно поесть.

Оставалось самое трудное: надо было наконец сказать что-то насчет своего дурацкого поведения под Новый год. Объясниться. Ларькин помолчал, подбирая слова. Но первым заговорил опять Большаков. Он оторвал руки от клавиатуры, а взор — от монитора и подчеркнуто спокойно сказал:

— Не бери в голову. С каждым может случиться.

— Что? — на всякий случай спросил капитан.

— Не что, а кто... — программист был похож на ощерившуюся, выставившую ядовитые клыки крысу.

Ларькин не стал уточнять, кто имеется в виду, осуждающе вздохнул и ушел.

Поговорил... Объяснился... Подходя к крутой деревянной лестнице, которая вела на первый этаж, Виталий вздохнул ещё раз, печально и немного раздраженно. В конце концов он, Ларькин, не виноват, что нравится Ирине больше, чем Большаков. Можно подумать, это огромная и непрерывная радость — быть объектом повышенного внимания такой женщины, как Рубцова.

Как всегда, стоило подумать о ней — и она здесь. Перед глазами, прямо по курсу и чуть справа возник знакомый образ. ещё красивее, чем в жизни. Хотя это трудно себе представить. Но оказывается, можно увидеть. Приветливо улыбается, кокетливо строит глазки и вообще притягивает к себе внимание. Избавиться от этого глюка невозможно, убрать его может только сама Ирина. Называется, научил на свою голову: подробно объяснил, где у человека зрительный центр, где выходы на моторику, как взаимодействует слуховой центр с остальными, какую роль выполняют лобные доли... Глюк растаял только после того, как капитан чуть не свалился с лестницы. Должно быть, Ирина там, в библиотеке, получила удовольствие от этого маленького происшествия.

Если колдун Большаков упражнялся в основном на Ренате, то ведьма Рубцова сосредоточила свою гипнотическую мощь на Виталии. Выражалось это, особенно раньше, в унизительной для капитана форме — он чувствовал себя чем-то средним между марионеткой и обезьяной на поводке. По сравнению с этим простой приворот казался детской забавой. Оставалось только утешаться мыслью, что, отвлекая на себя внимание раздраженной ведьмы, он хотя бы частично выполняет поручение Борисова: следить, чтобы они не сделали ничего по-настоящему плохого с собой. Сам майор взялся опекать Большакова. Ларькин заметил недавно, что кроме этого разделения сфер влияния в ГРАСе действует ещё один негласный договор. Ирина не гипнотизировала Ахмерова, а Илья воздерживался от попыток внушить что-либо Виталию. Во всяком случае, капитан не обнаружил пока в своем сознании никаких следов большаковского внушения, в то время как на рубцовские он натыкался сплошь и рядом...

На первом этаже пахло ещё вкуснее. Капитан прошел в кухонный блок, где хозяйничал у плиты прапорщик Ахмеров.

— А, вспомнил, поганец! А мне Юрий Николаевич поручил тебе помочь, — встретил его ничего не подозревавший о большаковских кознях Ренат.

Ларькин, конечно, в душе и сам был рад, что «ланч» по-европейски не получился. Он осторожно заглянул под крышку большой глубокой сковородки. Вообще-то крышка была современной, прозрачной, но зрелище стоило того, чтобы насладиться им вплотную. Куриных ног, порубленных на небольшие кусочки, было, действительно, гораздо больше двух, а кроме ног капитан разглядел в мирно булькающем вареве множество разных, аппетитных на вид внутренностей. Виталий повеселел и, желая внести хотя бы какой-то свой вклад, сказал: