ГРАС. Цикл
Шрифт:
— Нет, жалоб на квадратные метры не было, — сказал он, отвечая на вопрос Виталия. — На то, что мест мало в общежитии, обижались. На меня жаловались, это было. А так, вообще-то, народ молодой, у них заботы были другие. Какие им квадратные метры? Была бы койка — вот и всё, что им нужно.
— А у вас не было никаких сомнений, проблем, связанных с метражом?
— Хлопот и без того много было. Чтобы комнаты перемерять — нет, этого не было... — старик вдруг задумался, и весь лоб у него покрылся складками. — Хотя вот неплохо было бы это сделать в восемьдесят четвертом году в двадцать второй
— А что такое?
— Да мелочь, в общем-то. Коврик у одного парнишки висел на стене. Сам-то парень из Грузии был, Гоча его все звали. Вот он для тепла и для красоты коврик себе повесил, с тигром, красивый такой, большой, хотя и тонкий. А на стене полка висела книжная, места было мало. Полку он перевешивать не захотел, поленился — и загнул часть ковра в углу на вторую стену, — рассказывал старик. — Не так красиво, но тепла больше.
— И, что же?
— А летом у него этот ковер так сильно провис, что пришлось перевешивать. Да не просто провис, а гвозди, словно крючки от гардины, вместе съехались. Так, как будто стена сантиметров на тридцать подалась. И в двадцать второй комнате, за стеной, то же самое.
— То есть одна из стен, как вы говорите, увеличилась в толщине больше чем на полметра?
— Так получается.
— Интересно получается. Вы приняли какие-то меры?
— Вызвали специалиста-строителя, он посмотрел, стены постукал, ничего не обнаружил. Только ребятишки потом жаловались: койки перестали вдоль стены умещаться, как раньше. Одну тумбочку пришлось переставить. Но и все, на этом вся история закончилась. Никаких бед от этого расширения не было. Если оно вообще было. Хотя почему-то я сейчас больше уверен, что толщина стены увеличилась. А тогда ни в какую не хотел верить, — старик покачал головой. — Много шуму было.
— А вам не кажется, что стены в здании, в целом, чрезмерно толстые, нестандартные?
— Да кто ж его знает, зачем его строили. Нам-то оно от НКВД досталось. Может, там раньше тюрьма была... Особо не задумывался.
— Постарайтесь вспомнить, не слышали ли вы каких-нибудь рассказов о сверхъестественных явлениях в вашем корпусе? Домовой, например? Призраки?
— Как же, было, все было. Черти, привидения, ведьмы... Напьются, простыни на головы напялят — и айда девок пугать. А те намажутся пострашнее — и парням в окна рожи корчат. Или меня пугают. Всякой всячины насмотрелся.
— Я имею в виду что-нибудь серьезное.
Старик засмеялся:
— Сам призраков не видел, врать не буду. А по разговорам не отличишь, то ли на самом деле было, то ли врут, то ли с перепугу несут невесть что. Не знаю.
— Объясните мне, пожалуйста, где находятся двадцать вторая и двадцать третья комнаты.
Донковцев нарисовал Виталию план на листочке бумаги. Стена между комнатами находилась ближе к западу и делила здание по длине в отношении три к одному.
Прежде чем идти на очередной доклад к Борисову, Виталий провел ещё полтора дня в архивах, беседовал с Ириной и Ильей, копался в лаборатории с пробами песчаника. К исходу второго дня он сидел, отодвинув в сторону трубочки с реактивами и приборы, и
Главные коммунальные скандалисты корпуса «В» проживали на втором этаже. Планов и чертежей кляузники нарисовали порядочное количество. С некоторых Ларькин предварительно снял копии и теперь легко мог начертить по ним свою схему с предполагаемым центром аномалии. Он располагался в корпусе «В» примерно там же, где, соответственно, проходила загадочно растолстевшая стена в корпусе «А». Четверть длины здания от восточного торца, второй этаж. Судя по рассказу Ирины, примерещившаяся ей фигура промелькнула примерно в той же части здания в корпусе «Б».
Скандалы в коммуналке были десять лет назад, происшествие в общежитии — почти шестнадцать. А промелькнувшую тень в окне Рубцова видела несколько дней назад. Поэтому больше всего Ларькина интересовало именно среднее здание.
«Потом ещё эти необычные камни и небьющиеся стекла... — размышлял он, машинально складывая бумажный самолетик из изрисованного листка. — Надо каким- то образом поближе рассмотреть этот материал, в естественных условиях. А то Ренат своим буром все искрошил, структура вещества нарушена. Но ведь она была, это же очевидно — и очень сложная, необычная структура».
Вздохнув и запустив самолетик, — тот описал по комнате дугу и залетел прямо в печь для сжигания органики — Виталий пошел докладывать майору.
— Не понял. Ты все-таки учитывай мое гуманитарное прошлое. Что за силикатные волокна такие? — спросил Борисов, выслушав его краткий доклад о строении песчаника. — Окаменелости, что ли, какие-нибудь?
— Не похоже.
— А на что похоже?
— Внешне, больше всего — на стекловату. Но встречаются и металлизированные волоски с высоким содержанием лития, бериллия, натрия, алюминия и некоторых других легких металлов.
— Тебе это что-нибудь говорит?
— Пока ничего, — признался Ларькин. — Я должен осмотреть этот материал, если можно так выразиться, в естественных условиях. На месте.
— Ну-ну. Сам полезешь? Возьми кого-нибудь для подстраховки.
— Кого? Все заняты. Ренат на «подслушке», Ирина, в своей области, тоже. Следят за соблюдением режима секретности. Чтобы тот, кто случайно о наших делах узнает, сразу о них забыл. Илья дежурит, да и он все время у меня на подхвате, если какая-то информация нужна.
— Ты преувеличиваешь его занятость. Подежурить и я могу. По-моему, ты стесняешься привлекать его к этому делу После вашей амурной истории. Смотри, личные дела не должны сказываться на службе.
— Всё не так... А может быть, и правда, -- согласился Ларькин. — Но вот что я ещё думаю. Я уже был там несколько раз — и ничего со мной не случилось. По- моему, то, что там обитает, бьет только по тем, кто именно сейчас представляет угрозу, причем наибольшую, пусть даже опосредованную. Оно выбирает тех, кто сосредоточен на своем намерении снести эти дома, сломать их, нанести им ущерб. Я не буду об этом думать — и со мной ничего не случится. — И помолчав, добавил: — Вот что мне пришло в голову, Юрий Николаевич... — продолжал Виталий. — А может быть, это сами дома... защищаются?