Грата
Шрифт:
Рэм плюхнулся в кресло рядом с Ули и развернул файл.
Это была даже не голограмма — просто небольшое видео. Каюта, забитая людьми в разной форме — от пилотов до техников. Они держали бокалы, чашки, кружки и беззвучно махали Рэму руками.
— Это с твоего крейсера? — спросил Ули. — А звука почему нет?
— Так и связи ещё нет. Мы же говорили с Дереном по выделенному каналу, — сказал Рэм, улыбаясь от уха до уха. — Файл скинуть — бешеные эрго.
— Твой Дерен — он странный какой-то, — сказал Ули, не особенно церемонясь в выражениях.
—
— А почему?
— Вот и Амаль спрашивает, — вздохнул Рэм. — Это моя девушка. Она…
Глаза его метнулись к выходу из каюты. Амаль была где-то там, в той стороне. Он чувствовал это, знал.
В бою он забывал про Амаль. Временно становился то ли мёртвым, то ли бессмертным. А потом вспоминал и мучился, что ей нельзя это всё рассказать. Она не поймёт, только испугается.
Но с Амаль было просто: девушка хотела детей и прижиматься к его спине щекой, обхватив руками. А Дерен…
— Я не знаю, — признался Рэм. — Когда мой контракт передали на «Персефону», Дерен был уже вот такой: словно бы не в себе. На крейсере тогда потеряли экипаж одной из двоек. Но позже парней спасли.
— Посчитали погибшими?
Юрист тоже подсел к парням.
Он достал новую коробку палочек кхарги. Распечатал, вытянул три тоненьких «сигаретки» и затянулся. Контакт с Дереном требовал чего-нибудь успокаивающего.
— Нет, — Рэм мотнул головой. — Они и в самом деле погибли.
— А как же их потом удалось… спасти? — не понял Ченич.
— Будущее — сложная система квантовых вариантов, так объяснял Дерен. Это как кот Шрёдингера — есть вариант, где ты жив и мёртв сразу. Я не очень понимаю это, но парней как-то вытащили именно из другого варианта реальности. Вот только…
Рэм замер.
— Что-то пошло не так? — осторожно спросил юрист.
— Оба парня, которых спасли… Они изменились. Тоо Иенкер сразу ушёл во внутренний храм. Он был эйнитом и, может быть, понимал, хотя бы частично, что с ним на самом деле произошло. Эти четыре года он провёл в медитациях, может, они помогут ему сделать так, чтобы сознание не разрушало тело. А Неджел — обычный пилот, и он мучается. Списать его капитан не может. И Дерен… на него это очень плохо подействовало. Он говорит, что виноват. Что это был его выбор — спасать тех, чьи тела уже лежали в корабельном морге. Он видит, как Неджел мучается, и тоже мучается.
— То есть Дерен не способен принять сам себя, со своими поступками?
Ченич понимал, о чём говорит Рэм.
Если ты можешь много, ответственность за это тоже огромна. Она давит, как камень, грозящий сорваться с горы.
— Я не знаю. — Рэму ещё рано было решать такие задачи. — Один раз Дерен не спас Неджела, и тот погиб. Другой — спас, но всё равно вышло плохо.
Ули смотрел недоумевающе. Для мальчишек это была «алайская грамота»: Дерен ведь спас, зачем об этом жалеть?
Юрист посмотрел на Рэма и медленно затянулся, давая кончикам палочек разгореться.
Эти алые точки напомнили ему сейчас пляску огненных столбов — страшной достопримечательности Дайяра. Планеты, где сама реальность была изувечена людьми.
Старший пилот, этот Дерен, мучил
— А капитан ваш как справляется с такими вещами? — спросил Ченич. — Или это — военная тайна?
— Смотря что ты имеешь в виду, — сразу насторожился Рэм.
— Ходят слухи, что ваш капитан погиб, и его потом воссоздали с помощью хаттских технологий. Тело вырастили из уцелевших клеток, память сращивали из кусков — часть памяти у него своя, а часть восстанавливали по воспоминаниям других людей. Он же тоже немного «сам не свой», верно?
Рэм с сомнением посмотрел на юриста:
— Ну... это всё слухи.
— Разумеется, — кивнул Ченич. — Но ваш капитан справился бы, случись с ним такое?
— Кэп — он другой, — быстро пояснил Рэм. — Он весёлый и проще ко всему относится. Он жив, и ему этого, наверное, достаточно. А вот Дерену — нет.
— То есть Дерену мало собственной граты, и он берет на себя чужую? — уточнил Ченич.
Рэм вздохнул. Разговор всё больше походил на допрос, пора было его сворачивать. Давно уже пора, а он разболтался.
— Ты не сердись, — сосед сразу понял его сомнения. — Я просто пытаюсь лучше понять ситуацию. Быть может, смогу немного помочь.
— Как? — удивился Рэм.
— Твоему Дерену надо бы побывать на Дайяре или в какой-то другой закрытой аномальной зоне. Слыхал про Дайяр?
Рэм мотнул головой. Он слышал только ругательство: «Дайяр та хэба» — «Пусть тебе будет, как на Дайяре».
— Дайяр — планета, где наше имперское правительство применило би-пространственное оружие. Сейчас его испытания запрещены, но во время хаттской войны в дело пускали всё. Дайяр пострадал фатально. Планету не просто выжгли до тла — там зона изменённой реальности. Можно встретить того, кто давно погиб, поговорить с ним. — Юрист потёр лоб и посмотрел в удивлённые лица парней. — Я не шучу, я сам видел. У меня был друг детства. Я тоже считал себя виноватым, что он погиб.
— И ты его там встретил? — спросил Рэм за двоих. — Вы поссорились, да?
Ули стеснялся говорить с Ченичем, но в глазах его застыл тот же вопрос.
Отвечать юристу не очень хотелось, но он сам начал этот разговор:
— Хаттская закончилась сто пять лет назад, — пояснил он, понимая, что невольно раскрывает и свой возраст. — Когда она началась, нам было по двадцать. Я бежал на окраины Галактики от ужаса той войны, а друг мой завербовался в армаду. Он посчитал меня трусом. Я…
— Ты такой древний пацифист? — перебил Рэм.
Он подозревал, что Ченичу лет шестьдесят или семьдесят, но сто двадцать пять?..
— Я встретил его потом, на Дайяре, — продолжал юрист. — Через пятьдесят лет после его смерти. Скажи своему Дерену, пусть он слетает на Дайяр или в другую, закрытую из-за аномалий пространства, зону. Туда сложно получить допуск, но вы же спецон. Он сможет найти там своего друга, именно того, кого потерял, и поговорить с ним. И тогда боль пройдёт.
Рэм задумчиво кивнул. Идея и в самом деле оказалась интересной. Если Дерен поговорит с тем Неджелом, который погиб, может, его и отпустит.