Грата
Шрифт:
Ну или эта странная встреча принесёт ему такие же глубокие и болезненные, но другие воспоминания. И он успокоится постепенно: клин клином. Ведь нельзя же жить всеми воспоминаниями сразу?
Красная надпись над дверью каюты погасла — корт вышел из режима торможения и двинулся к Асконе, опрашиваясь с маяками и дэп-станциями, и Ченич открыл коммуникатор.
Ему нужно было запросить несколько документов, чтобы до конца разобраться в этой истории с убийствами.
Он достал блокнот, и парни,
Дэп и в самом деле прогрузился, можно было формировать запросы.
Получив то, что искал, Ченич хмыкнул: похоже, срастались последние пазлы этой странной истории.
Он хотел уже звать Рэма и Ули, чтобы задать им пару вопросов, и тут в дверь каюты постучали.
Рэм выскочил, чтобы первым встать в дверях: мало ли кого опять принесло.
Но на пороге его ждали всего лишь официанты с гравитележкой. Это прибыл обещанный Кифарой завтрак.
Официанты начали накрывать на стол.
Рэм в ожидании еды тоже залез в дэп с браслета и стал копаться в сети. Ули пристроился рядом с другом, усевшись на спинку кресла и заглядывая ему через плечо.
Пара минут, и до Ченича донеслись звуки знакомой музыки и еле слышный — Рэм максимально зажал громкость — голос певца:
Над Дайяром сегодня ветрено:
Тьма и тени.
И случайный стук равен смертнику.
Через стены
Слышу я тебя друг задушенный
Диким ветром.
И остаться жить тоже мужество
Вровень смерти.
Ченич знал эту песню.
Её знали все, кто побывал на Дайяре. И знали, что тени, стучащие по ночам в двери модулей немногих, посещающих планету учёных, не метафора.
Перед глазами юриста снова встала великая пустошь, покрытая пеплом, и алые столбы огня, блуждающие по ней.
Но больше он ничего не успел вспомнить — Рэм позвал к столу.
Возраст — такая штука, когда перегуляв аппетит его можно и потерять, но Ченич немного поел за компанию с мальчишками, набросившимися на еду как воробьи-слётки.
Потом он снова вернулся к документам, решив отложить вопросы на потом, и сидел над файлами, пока парни вместе сходили в медотсек, а потом обсуждали день рождения Рэма, копались в коммуникаторе Ули и смеялись над кадрами из его тюремной жизни.
Рэм, однако, постоянно косился на юриста. А потом спросил:
— Ну и что у тебя там? Какое-то новое дело?
— Нет, — признался Ченич, закрывая подключение. — Пытаюсь понять, что же всё-таки происходило на корте.
— И что?
Рэм и Ули переглянулись. Они думали, что расследование начнётся уже на Асконе, но если юристу есть, что сказать сейчас!..
Ченич с улыбкой наблюдал за бурей эмоций на юных лицах. Если бы он не видел Рэма «в деле», сказал бы сейчас: мальчишка мальчишкой.
— А у вас есть версии? —
— Только одна, — признался Рэм. — Что Старый спятил и свёл с ума всю эту банду.
— Ну, тогда я вам расскажу сейчас одну интересную историю, а вы мне помогайте, — предупредил Ченич. Он развернул блокнот, усеянный закорючками, и снова полез за кхаргой. — Я буду курить, если вы не возражаете, хорошо?
Рэм только рукой махнул.
— Кури уже, что с тобой сделаешь.
— Итак. Во время войны на соседних улицах маленького города Ярбурга имперской планеты Мах-ми жили два мальчика…
Глава 31. Развязка
Пассажирский корт, следующий по маршруту «Аннхелл — Питайя — Аскона».
Вип-каюта
Юрист курил и рассказывал то, что Рэм и Ули знали про себя сами.
Они были из очень разных семей. Рэм — сын богатого торговца, Ули — сын остепенившегося бандита, что тоже держал в Ярбурге свой маленький бизнес: ночлежки, девочки по вызову, лёгкие наркотики, вроде хинга и кристаллического сахара.
Однако мальчишки подружились. Рэм и Ули лазили по развалинам, познавали разницу между полами и пытались заниматься бизнесом. Они дружили так крепко, что отцы ничего не могли с этим поделать.
Война между Империей и Содружеством шла уже восемь лет, неизвестно было, когда она кончится. Но если имперские планеты лежали в руинах, в Содружестве о войне больше читали, чем знали её в лицо. И потому отец Рэма вложил все свободные эрго в плантации йилана на тихой и мирной Асконе.
В Империи информация о сделке в открытые источники не попала, но в Содружестве реестр учёта земель хозяйственного назначения был доступен любому земельному юристу — банальная разница в законах.
Вот так крупной покупкой заинтересовался один из юристов, работающих на Дом Оникса.
Соблазн был велик: владелец плантации и его семья остались в Империи, на охваченной войной планете. А жить или умереть, это же лотерея, верно?
Юрист выяснил, что в Содружестве у Стоунов близкой родни нет. Нанял бандитов, чтобы они физически устранили Стоуна-старшего и всех его наследников.
Риска в этой затее не было почти никакого: сплошная выгода и себе, и хозяевам.
Бесхозная плантация по закону отошла бы правящему Дому Асконы — Дому Оникса. А юристу достались бы честные 20% за обнаружение и оформление наследства.
Поначалу юрист действовал осторожно. В имперском Ярбурге он нанял бандитов, свидетельство которых в суде Асконы не весило бы почти ничего, ибо люди, занимающиеся преступным бизнесом, не имеют права свидетельствовать.
Одним из бандитов оказался отец Ули. Как самому «честному», ему было поручено отправить донос на отца Рэма.
Донос составлял юрист. По нему выходило, что отец Рэма перевозит крупные партии тяжёлых наркотиков, а местом склада был указан адрес жилого дома семьи Стоунов.